Химера: Проза. Лирика. Песни [Авторский сборник]

Короче стали ноги,
и руки — до колен.
Не будьте ко мне строги:
и так и этак — тлен.

Длиннющими руками

легко чужое брать,
с короткими ногами
от вас мне не удрать.

Хотя и ваши ноги

короче ваших дней,
а руки-недотроги
моих в сто раз длинней.

Похлопаем в ладоши,

чечетку отобьем,
в себя заглянем строже —
и реквием споем.

Чмо

Проверю-ка еще разок,
на что я годен в этой жизни.
Прибор обычный: на глазок, —
привычен он в моей отчизне.

Я не ученый, не певец

и не сознательный рабочий,
не жнец, не пекарь и не швец, —
без специальности, короче.

Во мне партийный аппарат

не вызывает слезы счастья,
но я, увы, не Герострат,
чтоб сжечь хоромы самовластья.

Я не хочу в крови закат,

не жажду я семитской крови,
и шовинизма суррогат
со лба не стронет мои брови.

Вообще, политика — дерьмо,

политиканство — мета ада,
как россиянам мета «чмо»,
поставленная тем, кем надо.

Но это временно, друзья,

проснется русская «громада»,
и русофобам, детям ада,
не посочувствовать нельзя.

Пока и я в разряде «чмо»,

то бишь, российское дерьмо.

Чудак

Село солнце за село,
но верхушкам яблонь
с полчаса еще везло:
свет в них будто пламень.

И кресту на бугорке

сельского погоста,
помнящем о старике,
подфартило просто.

Высветился как золотой,

будто там, в могиле,
погребен отец святой,
а не дед Василий.

Что грешил не раз, не два,

и бывал под стражей
в Кобленце, где дойчслова,
и в Сибири нашей.

Был исколот он штыком

крупповской закалки,
кованым бит сапогом
на лесоповалке.

И улыбчив был, чудак,

чуть не до кончины.
Мне бы улыбнуться так
из своей кручины.

Село солнце за село,

но верхушкам яблонь
с полчаса еще везло:
свет в них будто пламень.

Чудная страна

Когда все спят, и ночь прохладой
в окно вливается тайком,
я вместе с фразою крылатой
лечу от дома далеко.

Где нет границ для мысли трезвой,

чуть затуманенной слезой,
где не бывал чиновник резвый,
и смерть не шастает с косой.

Где демагоги неизвестны,

и хамство где не вьет гнезда,
где Эрнст известен Неизвестный,
где с рельс не сходят поезда.

Где не взрываются ракеты

и чернобыльские АЭС,
где дарят девушкам букеты,
где не терзают поэтесс.

Где не плюют в могилы предков,

детей не бьют по голове,
где в Пасху стол не из объедков,
где есть мораль одна, не две.

Где, в общем, здорово живется

не только слугам всех мастей,
где из фонтанов счастье льется,
где ждать устали нас, гостей.

Шарман