Читаем Химеры полностью

Стало быть, она находится в склепе уже 39 часов. То есть если бы в келье висели часы, они показывали бы около трех пополудни четверга. Ромео нет как нет (где же он находился целую ночь и половину дня? нет ответа), появиться днем он не может. Ничего не поделаешь: вскрывать склеп придется самому. (Итальянцы недоумевают: какая причина помешала монаху сделать это прошедшей ночью? ответа нет.) Брат Лоренцо посылает брата Джованни за железным ломом.

Брат Джованни отвечает:

Брат, принесу немедля, —

уходит, и больше мы не увидим его никогда.

А лом увидим: в руках у Лоренцо; а также заступ; а также фонарь – поскольку давно наступила ночь (на пятницу), и Ромео уже убил Париса и умер сам. Со словами, обращенными поочередно к яду, к Джульетте, к аптекарю:

Сюда, мой горький спутник, проводникЗловещий мой, отчаянный мой кормчий!Разбей о скалы мой усталый челн! —Любовь моя, пью за тебя!

(Пьет.)

О честныйАптекарь!Быстро действует твой яд.Вот так я умираю с поцелуем.

(Умирает.)

Брат Лоренцо брел из монастыря на кладбище примерно 12 (двенадцать) часов! Его зелье держало Джульетту в оцепенении не 42 часа, а все 50! Все это отдает, простите, халтурой. Даже халатностью. Л. Н. Толстой отчасти прав: бывало, бывало и такое с величайшим бардом всех времен.

Из-за этого горе-ботаника Лоренцо я даже пропустил точку невозврата. Известно, что лет сто или двести после смерти Шекспира пьесу «Ромео и Джульетта» театры (правда, больше на континенте) играли со счастливым концом. Скажем: Ромео проникает в склеп, – а Джульетта как раз пришла в себя, – и, предводительствуемые ликующим фра Лоренцо, они убегают к нему в монастырь (выбросив пузырек с ядом и аккуратно закрыв за собой двери склепа).

Но это было возможно только до поединка Ромео с Парисом. До того, как паж Париса поднял тревогу, до того, как появилась ночная стража и за ней толпа с факелами.

Пока Парис не прошепчет:

О, я убит! Когда ты милосерден —Вскрой склеп и положи меня с Джульеттой, —

выдать эту трагедию за мелодраму – за серьезную лирическую комедию – легко.

А Шекспиру смерть Париса понадобилась как ложный ход: чтобы зритель в последний раз поверил на минуту-другую, что все еще может кончиться ничего себе: например, Парис будет ранен, а Джульетта, разбуженная лязгом оружия (да и вообще давно пора), выползет из склепа, и паж не побежит (Парис ему запретит) за полицией, а все объяснятся, помирятся и обнимутся.

Но Парис падает, факелы приближаются, Джульетта пришла в себя, монах убегает. Ничего страшней ее пробуждения представить себе я не могу.

И это единственная в мире трагедия, заставляющая зрительный зал чуть ли не молиться о том, чтобы прекрасная героиня успела умереть до того, как занавес шевельнется.

Ромео ведь мог и бросить кинжал на кладбище, и потерять в схватке с Парисом.

Джульетта

Сюда идут? Я поспешу. Как кстати —Кинжал Ромео!

(Хватает кинжал Ромео.)

Вот твои ножны!

(Закалывает себя.)

Останься в них и дай мне умереть.

(Падает на труп Ромео и умирает.)

Что вы хотите? Без дурного вкуса театральный эффект не создашь. «Вот твои ножны!» Фу. (И переводчик бессилен.) То ли дело проза.

Да Порта:

«…решила больше не жить, глубоко вздохнула и на время затаила в себе дыхание, а затем исторгла его с громким криком и упала замертво на бездыханное тело Ромео».

Пушкин, думаю, предпочел бы, как и я, фразу Банделло:

«Дыхание ее стеснилось, она легла в могилу рядом с Ромео и, не произнеся ни слова, скончалась».

48

Ничего страшней, да? Пока я плел этот текст, вот что случилось в стране Пакистан (180 млн населения, несколько атомных бомб), в городе Лахор (столица провинции Пенджаб, 10 млн, промышленный, культурный и транспортный центр; имеется даже Лолливуд, киностудия).

До 27 мая сего года включительно проживала в этом мегаполисе Фарзана Парвин (Farzana Parveen, 25 лет, третий месяц беременности).

Три месяца назад она вышла замуж за Мухаммада Икбала (Mohammad Iqbal, 45 лет, вдовец, пятеро детей). Сочеталась законным браком. По любви, но против воли отца, старших братьев и дядьев. А также к негодованию разных двоюродных. Одному из двоюродных ее предназначали. Она была с ним помолвлена. Или за него просватана, поди разбери.

Перейти на страницу:

Все книги серии Диалог

Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке
Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Почему 22 июня 1941 года обернулось такой страшной катастрофой для нашего народа? Есть две основные версии ответа. Первая: враг вероломно, без объявления войны напал превосходящими силами на нашу мирную страну. Вторая: Гитлер просто опередил Сталина. Александр Осокин выдвинул и изложил в книге «Великая тайна Великой Отечественной» («Время», 2007, 2008) cовершенно новую гипотезу начала войны: Сталин готовил Красную Армию не к удару по Германии и не к обороне страны от гитлеровского нападения, а к переброске через Польшу и Германию к берегу Северного моря. В новой книге Александр Осокин приводит многочисленные новые свидетельства и документы, подтверждающие его сенсационную гипотезу. Где был Сталин в день начала войны? Почему оказался в плену Яков Джугашвили? За чем охотился подводник Александр Маринеско? Ответы на эти вопросы неожиданны и убедительны.

Александр Николаевич Осокин

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

Людмила Штерн была дружна с юным поэтом Осей Бродским еще в России, где его не печатали, клеймили «паразитом» и «трутнем», судили и сослали как тунеядца, а потом вытолкали в эмиграцию. Она дружила со знаменитым поэтом Иосифом Бродским и на Западе, где он стал лауреатом премии гениев, американским поэтом-лауреатом и лауреатом Нобелевской премии по литературе. Книга Штерн не является литературной биографией Бродского. С большой теплотой она рисует противоречивый, но правдивый образ человека, остававшегося ее другом почти сорок лет. Мемуары Штерн дают портрет поколения российской интеллигенции, которая жила в годы художественных исканий и политических преследований. Хотя эта книга и написана о конкретных людях, она читается как захватывающая повесть. Ее эпизоды, порой смешные, порой печальные, иллюстрированы фотографиями из личного архива автора.

Людмила Штерн , Людмила Яковлевна Штерн

Биографии и Мемуары / Документальное
Взгляд на Россию из Китая
Взгляд на Россию из Китая

В монографии рассматриваются появившиеся в последние годы в КНР работы ведущих китайских ученых – специалистов по России и российско-китайским отношениям. История марксизма, социализма, КПСС и СССР обсуждается китайскими учеными с точки зрения современного толкования Коммунистической партией Китая того, что трактуется там как «китаизированный марксизм» и «китайский самобытный социализм».Рассматриваются также публикации об истории двусторонних отношений России и Китая, о проблеме «неравноправия» в наших отношениях, о «китайско-советской войне» (так китайские идеологи называют пограничные конфликты 1960—1970-х гг.) и других периодах в истории наших отношений.Многие китайские материалы, на которых основана монография, вводятся в научный оборот в России впервые.

Юрий Михайлович Галенович

Политика / Образование и наука
«Красное Колесо» Александра Солженицына: Опыт прочтения
«Красное Колесо» Александра Солженицына: Опыт прочтения

В книге известного критика и историка литературы, профессора кафедры словесности Государственного университета – Высшей школы экономики Андрея Немзера подробно анализируется и интерпретируется заветный труд Александра Солженицына – эпопея «Красное Колесо». Медленно читая все четыре Узла, обращая внимание на особенности поэтики каждого из них, автор стремится не упустить из виду целое завершенного и совершенного солженицынского эпоса. Пристальное внимание уделено композиции, сюжетостроению, системе символических лейтмотивов. Для А. Немзера равно важны «исторический» и «личностный» планы солженицынского повествования, постоянное сложное соотношение которых организует смысловое пространство «Красного Колеса». Книга адресована всем читателям, которым хотелось бы войти в поэтический мир «Красного Колеса», почувствовать его многомерность и стройность, проследить движение мысли Солженицына – художника и историка, обдумать те грозные исторические, этические, философские вопросы, что сопутствовали великому писателю в долгие десятилетия непрестанной и вдохновенной работы над «повествованьем в отмеренных сроках», историей о трагическом противоборстве России и революции.

Андрей Семенович Немзер

Критика / Литературоведение / Документальное

Похожие книги