Хищники

Жила она на Ленинском проспекте (тоже приличное расстояние от Измайлова), в просторной двухкомнатной квартире. Снимая в широком, застеленном ковровой дорожкой коридоре плащ, Ольга Арчиловна поняла: здесь любят дорогие вещи. Напротив вешалки висело овальное зеркало в тяжелой бронзовой раме, с потолка свисала затейливая люстра.

На Авдониной было темное платье. Траур.

«Да, невеселое это дело – допрашивать мать, которая только что похоронила единственного сына», – подумала следователь, входя в комнату.

Со стены смотрел на нее большой портрет Эдгара Евгеньевича, перевитый черным крепом.

Обстановка была дорогая, подобрана со вкусом. Стенка, диван-кровать с роскошным текинским ковром, на круглом столе – высокая хрустальная ваза с увядающими бордовыми гладиолусами.

Алла Петровна выглядела моложаво. Чему способствовала умело положенная косметика и скромная, но изящная прическа. От нее исходил тонкий запах дорогих духов. Руки – ухоженные, с темным, почти коричневым лаком на ногтях, что вполне гармонировало с черными волосами Авдониной.

– Ах, Эдичка, Эдичка, – вздохнула Авдонина, усаживая гостью в мягкое кресло. – Я всегда боялась этих мужских развлечений. Охота, ружья… Шаг до несчастного случая…

«Значит, она думает, что это был несчастный случай», –

подумала следователь и решила, что рассеивать это заблуждение пока не следует.

– Вы давно живете отдельно? – спросила Ольга Арчиловна.

– Лет десять… Эдичка всегда стремился к самостоятельности. Как защитился, подал заявление в кооператив.

Институт строил в хорошем районе, в Черемушках. Тут недалеко…

– Хорошо зарабатывал?

– Сколько кандидат получает? Сейчас это небольшие деньги. Помогла ему… Можно сказать, на ноги он встал по-настоящему недавно. Собирался жениться. Но, сами знаете, какие сейчас женщины. Не так легко найти настоящую подругу жизни…

– Много у него было друзей?

– Эдичка любил общаться. Я и сама люблю, чтобы было с кем встретиться, в гости пригласить…

Дагурова решила осторожно узнать, сообщал ли Эдгар

Евгеньевич что-нибудь о Марине Гай.

– Марина? – удивилась Алла Петровна. – Какая?

– Марина Гай, дочь директора заповедника Кедровый.

– Да-да, он, кажется, говорил, что у директора есть дочка. Если я не ошибаюсь, она еще учится в школе?

– Поступает в институт.

– Совсем, выходит, еще ребенок…

– А Федора Лукича знаете?

– Лично незнакома. У Эдички как-то останавливался. У

них дела совместные…

– Какие? – не удержалась Дагурова.

– Сын меня не посвящал в это…

Их беседу прервал телефонный звонок. Когда Авдонина взяла трубку, лицо ее преобразилось: скорбь исчезла, появилось подобострастное, угодливое выражение.

– Конечно, конечно, Вера Семеновна, не беспокойтесь.

Обязательно буду… Часа через два, – сказала она и, положив трубку, виновато посмотрела на Ольгу Арчиловну. –

Жена министра, моя клиентка… Понимаете, иногда приглашают на дом. – Она развела руками: – Хочешь жить –

умей вертеться. Не так ли?

Вместо ответа следователь спросила:

– У вас муж, кажется, был военный? В каком звании?

– Авдонин? – удивленно посмотрела на нее хозяйка. –

Кто вам сказал? Евгений Пантелеевич – простой инженер… Когда-то мне казалось, птица высокого полета…

Увы. Нет, способности у него есть, но ни грамма самолюбия. Вечно на нем все ездили… Двадцать лет его не видела.

Встретились на похоронах Эдички. Такой же неудачник.

Пришел хоронить сына в старом, потрепанном костюмчике…

«Вот тебе и адмирал, – вспомнила Дагурова разговор с

Ураловым об отце Эдгара Евгеньевича. – Еще одна ложь.

Зачем было Авдонину врать друзьям? Стыдился, что простой инженер? В потертом костюме?…»

– Они общались? Я имею в виду отца и сына…

– По-моему, нет. Чему он мог научить Эдичку?

– А у вас нет адреса бывшего мужа?

– Где-то записан телефон. – Алла Петровна стала рыться в ящике трельяжа. – Нет, не найду… В справочной скажут… Я сама нашла его так…

Из дальнейшего разговора Ольга Арчиловна поняла: мать и сын жили каждый самостоятельной жизнью и мало знали о делах друг друга. Дагурова задала Авдониной последний вопрос – об их последней встрече с сыном в день его отъезда в Кедровый.

– Заехал на такси… Я как раз собиралась отдохнуть на юге. Какие теперь развлечения, – рассказывала Алла Петровна, снова заметно погрустневшая. – Эдичка говорит: отдам тебе должок, пригодится на курорте. Он брал у меня в прошлом году тысячу рублей… Подъехали к сберкассе, рядом с его домом. Он снял с книжки пять тысяч, отдал мои… Мы простились… – Она всхлипнула, промокнула платочком глаза. – Навсегда… Если бы я знала! Даже не зашла к нему, к клиентке торопилась. Жена генерала… Эх, жизнь! Спешим, все куда-то спешим… – Она махнула рукой.

– А остальные? – осторожно поинтересовалась Дагурова. – Четыре тысячи… Не говорил, зачем снял?

– Кому-то должен был отдать в заповеднике. Так я поняла…

В переполненном московском автобусе, который шел к центру, Ольга Арчиловна поняла, что план, составленный на первый день пребывания в столице, просто-напросто невыполним: дорога, поездки отнимают львиную долю времени. До Главохоты РСФСР, которая находится в проезде Серова, она добиралась около часа.