Хищники

Круг замкнулся. Следователь поняла, что произошло 27 июля в распадке. Авдонин действительно во время встречи с Осетровым нес рюкзак. Но нес не за спиной, а сбоку, на плече. Стреляя в Авдонина, Нил промахнулся. Его пуля прострелила рюкзак, несколько шкурок и застряла. Затем этот рюкзак со шкурками каким-то образом оказался у Гая.

Когда и кто взял его с места происшествия, пока точно сказать было нельзя. Это могли быть и Аделина, и Пясецкий-старший. Если Аделина, проясняется смысл покушения на ее жизнь: Гай хотел избавиться от соучастницы или свидетельницы.

Но кто же убил Авдонина? Сомнений не было, что, помимо Осетрова, самого убитого и Пясецкого, в распадке или возле него в это время находился еще один человек.

Флейта попасть практически не мог: паркинсонник, дрожали руки. Значит, выстрелил тот самый четвертый участник событий. И этим четвертым скорее всего могла быть

Кучумова или сам Гай, оказавшийся потом владельцем рюкзака с соболиными шкурками.

«Так кто? Аделина или Гай?» – спрашивала себя Дагурова.

Она почему-то вспомнила беспомощное, вытянутое на белоснежной кровати тело Аделины, ее бескровное лицо –

лицо человека, который мучительно переживает какие-то земные обиды, готовясь проститься с жизнью.

Припомнила Дагурова и беседы с Аделиной, ее неприязнь к насилию, веру в то, что доброта может расположить к себе даже зверя…

Вся натура Ольги Арчиловны противилась предположению, что Аделина могла убить человека. Однако было важное обстоятельство. Флейта. Его Кучумова привечала и страстно выгораживала перед следователем. И этот самый

Флейта оказался на месте преступления. Факт, который нельзя игнорировать.

По словам Мозговой, Пясецкий находился в таком психическом состоянии, когда человек легко поддается внушению. А Кучумова – и в этом Ольга Арчиловна убедилась сама после допросов Флейты – имела над ним какую-то власть. Невольно возникала мысль: Пясецкий был в распадке во время убийства потому, что этого хотела

Аделина. Возможно, тут имел место тщательно разработанный план: зная, что Авдонин будет идти по распадку с рюкзаком, набитым шкурками, Аделина должна была выстрелить в него, а Флейта – взять рюкзак.

Нил Осетров оказался там случайно. Но невольно помог осуществлению коварного замысла. Возникла перестрелка между ним и Авдониным, что было на руку убийце. Но за всем этим все равно стоял Гай: куш (шкурки) сорвал он. В любом случае директор был замешан в убийстве Авдонина.

Ольга Арчиловна «просчитала» в уме и такой вариант: убийца – Гай. Он и подговорил Флейту унести с места происшествия карабин и бумажник Авдонина, чтобы запутать следствие. Покушение же на Аделину – результат того, что она узнала от Флейты о преступлении Гая…

Имелась еще одна версия: Гай – убийца, а Пясецкий, как и Осетров, был в распадке случайно…

Вот с таким «багажом» Дагурова на следующий день снова приступила к допросу бывшего директора заповедника Кедровый.

Его привели в следственную камеру изолятора временного содержания. Он осунулся и выглядел постаревшим лет на десять.

Дагурова предъявила Гаю обвинение в убийстве Авдонина и покушении на убийство Аделины Кучумовой и

Нила Осетрова, а также в том, что за полученные взятки он разрешал Авдонину незаконный отстрел соболей в заповеднике Кедровый.

Следователь ознакомила Гая с заключениями экспертов. На этот раз Гай заговорил, но не признал себя виновным ни по одному пункту предъявленного обвинения.

– Послушайте, Федор Лукич, – сказала Ольга Арчиловна, – давайте сопоставим факты… Когда вы пытались скрыться от Нила Осетрова после неудачного покушения на Кучумову, то по пути прихватили спрятанный вами в тайге рюкзак с соболиными шкурками.

– Рюкзак надел на меня Осетров, связав мне руки, –

спокойно ответил Гай. – И он этого не отрицал…

– Но сначала вы заставили Осетрова нести этот рюкзак через Захарьино болото.

– Клевета! Не я пытался скрыться от Осетрова, который давно ненавидит меня и мстит, а он… И еще натравил на меня собаку… Что мне оставалось делать? Я оборонялся как мог… Стрелял в Рекса, чтобы он не вцепился мне в горло… – Гай говорил, словно вбивал в доску гвозди.

– И Аделину пытались утопить не вы?

– Конечно, – холодно произнес Гай.

– А кто же? – спросила Дагурова, поражаясь, с каким презрительным спокойствием держится обвиняемый.

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Хорошо, так и запишем в протокол…

Но Гай протокол не подписал.

– Это ваше право, – сказала следователь, понимая, что и этот допрос кончился провалом. – Однако право надо обращать на пользу. Свою.

Гай пожал плечами, словно его все это не касалось.

– Вы понимаете, что чистосердечное признание учитывается судом? – попыталась она еще раз заставить обвиняемого говорить.

– Спасибо за напоминание. Грамотный, – кивнул Гай. –

Но не по адресу.