Хищники

– С малых лет, как только стал помнить себя, я рос счастливчиком, – начал свой рассказ Гай. – Родительский дом – полная чаша… Мы жили в маленьком городке.

Особнячок, сад… После войны, когда появились в продаже

«Москвичи» и «Победы», отец купил машину. Это была

«Победа» – кабриолет с откидывающимся верхом. Первая в городе… Он выращивал цветы. На продажу. Помню, мы возили целые корзины гладиолусов, роз во Владивосток.

Отец здорово все рассчитал: там платили за цветы любые деньги, какие он запрашивал! Матери, жены встречали из дальнего плавания близких… За ценой не стояли. К

Восьмому марта он выгонял тюльпаны… Тогда это была редкость, особенно у нас. Теперь не скупились мужчины…

Платили баснословные деньги за эти букетики. И мне казалось, достаток, благополучие – все просто и естественно… Я рос крепышом. Никогда не болел… В школе –

первый. На спортивных соревнованиях – обязательно на пьедестале. С пятого класса девчонки меня засыпали любовными записочками… В десятом я уже стоял в воротах взрослой футбольной команды. И поэтому институт был не проблемой. Меня просили стать студентом. Сам ректор домой приходил… Тогда футбол был модным… На третьем курсе я уже вратарь команды первой лиги, мастер спорта… Казалось, жизнь улыбается мне во весь рот!…

Скоро самая красивая девушка в городе стала моей женой.

Я даже не удосужился закончить институт. Некогда!

Цветы, поездки по всему Советскому Союзу… Еще одна улыбка судьбы – пригласили в московский клуб. Столичная прописка, квартира. Жена принята в театральную труппу ведущего театра. Главный режиссер – мой поклонник… И в один прекрасный день… Знаете, как мим проводит по лицу и словно снимает маску: вместо улыбки –

гримаса! Я понял: так было всегда. Судьба не улыбалась мне, а просто гримасничала… Да, да, гримасничала…

Возвращались мы как-то с командой из-за границы. Мне подсунули в спортивную сумку журнальчик. Обыкновенный пошлый журнальчик с голыми девицами… На таможне нашли. Представляете, ничтожный случай, и все полетело в тартарары… Выгнали из команды, дисквалифицировали… А за что? Я долго думал, кто мог подложить мне такую свинью. То, что это было подстроено специально, – факт! Это только в песне поется: «В спорте надо побеждать честно…» На самом деле там свои страсти, скрытые от болельщиков. И поверьте, всего хватает. Подножек, ударов ниже пояса… Вы, наверное, читали воспоминания Юрия Власова? Ну, нашего знаменитого штангиста? Если не читали – советую… Он рассказывает, как его не очень честно обошел на олимпиаде в Токио свой же товарищ по команде Жаботинский. А Власову досталось серебро… Помните? Он был в таком гневе, что после вручения наград приехал в гостиницу и выбросил медаль в окно! Серебряную, не какую-нибудь! А потом ушел из спорта… Так вот, меня, кажется, «подковал» товарищ по команде, вратарь из дублирующего состава. Завидовал, все метил на мое место. Приняли его в клуб по звонку… Я

видел у него в руках тот злосчастный журнальчик. Но как докажешь? Свидетелей не было… И пошло, покатилось…

А-а, Гай! Тот, кто погорел на контрабанде? Избави бог…

Жена ушла к какому-то газетному писаке. Его посылали в командировку за рубеж, и она попросила быстро оформить развод. Объяснила, что без свидетельства о браке их обоих не пустят за границу. И еще уговорила оставить пока Мариночку у меня, потом заберет… Позже жена словно забыла, что у нас есть дочь. Я не напоминал. Из театра она ушла. Там особенно и не горевали… Толпы моих поклонников, друзей растаяли. Я остался один. Почва уходила из-под ног. Я потерял веру в людей… Чем жить? Какими идеалами, привязанностями? И зачем вообще жить? Ради кого и ради чего?… С такими мыслями я просыпался каждый божий день. Говорят, изнанка жизни… Я с ней столкнулся впервые. Измена, неудача, одиночество, непонимание – раньше это было для меня пустым звуком.

Уделом кого-то другого. И вдруг все эти беды коснулись меня, Гая! Счастливчика и любимца всех! Это было страшно.

Гай замолчал. Некоторое время смотрел в окно.

Ольга Арчиловна не торопила его. Через две-три минуты он продолжал:

– Я стал избегать людей… Отвезу, бывало, Мариночку в детский садик, а сам скорее назад, в квартиру, как в конуру… Газет не читаю, телевизор не включаю. Не дай бог нарвешься на спортивное сообщение или передачу… Это как соль на рану. – Федор Лукич поморщился. – Дочке было три года, уже болтала вовсю. Она рано начала говорить… Заберу ее вечером из садика, и мы пешком идем домой. Целый час пути. То она собачку заметит, то кошку.