Хьюстон! У нас п…

Пятой была Изабель. С виду обычная женщина, если, конечно, не смотреть в ее глаза. Я почувствовал, как вспотели ладони, а сердце истошно забилось в груди. Как школьник, ей-богу! Нужно успокоиться, иначе такого наворочу…

Последним был Прахлада – наполовину индус, наполовину славянин. Его имя, к слову, никаким боком не относилось к температуре, на санскрите оно означает «духовное блаженство». Самый вспыльчивый в группе, но стрелок первоклассный.

Как же мало нас осталось…

– Что, Шатальский, неужели соскучился? – поинтересовалась Фокс, подойдя поближе.

– Просто решил собрать вас на вечеринку старых приятелей, – отшутился я.

– Поверь, не все рады видеть тебя в здравии, – скривился Прахлада. – Хотя возможность второй раз порадоваться твоей кончине…

– И, все же, ты здесь, – заметил я.

– А что, прикажешь гнить в тюрьме?!

– Ребята, не ссорьтесь, – упрекнула нас Изабель. – Привет, Игорь.

Боже, как же приятно слышать ее голос…

– Здравствуй, Изабель, – поприветствовал я ее. – Добро пожаловать в команду.

– Польщена, – улыбнулась она уголками губ.

Мигель и Луис полезли обниматься, перейдя от волнения снова на неразличимый для обычного уха диалект. Ван Хаарт молча кивнул и протянул ковшеобразную руку.

– Ну, раз все формальности соблюдены, – я широко улыбнулся, – можно и делом заняться. Вас Джонсон ввел в курс дела?

– В общих чертах, – ответила за всех Изабель. – Жаждем подробностей.

Но провести брифинг мне не дали – в этот момент на посадочной палубе появился молодой подтянутый капитан в окружении десятка солдат. Нас уже арестовывают? Что-то рановато…

– Капитан Норис, – представился мужчина. – Буду содействовать вам в проведении расследования. Вас должны были предупредить.

Вот таких ребят вроде него любят снимать в кино в роли спецагентов. Скуластое, мужественное лицо, волевой подбородок. Цвет глаз, правда, подкачал – уж слишком они голубые, неестественно смотрится. Моей же внешности подошла бы роль какого-нибудь коварного злодея – маленький, толстый, кривоногий, с крючковатым носом и бледно-серыми глазками. Вот уж действительно – красивый до ужаса…

Капитан, естественно, уставился на Изабель, которая выглядела сногсшибательно даже в грубоватом медицинском комбинезоне. Я поборол в себе нарастающее раздражение и представился как можно дружелюбнее:

– Шатальский, – затем последовал кивок в сторону ребят. – А эта моя группа. Позже перезнакомитесь, у нас мало времени.

Мое внимание привлек один из солдат Нориса, стоявший позади всех с напряженными мышцами лица. Либо боится громко испортить воздух, либо…

Я быстро подошел к нему, заглянул в глаза и скороговоркой произнес:

– Учёные изобрели противозачаточные таблетки для мужчин. На девяносто девять процентов они состоят из снотворного.

Все вокруг непонимающе нахмурились, а вот реакция парня оказалась более эмоциональна. Дико хохоча, он упал на спину и стал кататься по полу. Остальные солдаты испуганно отскочили от своего сослуживца, как от чумного, а мои наоборот, приблизились, с любопытством разглядывая смеющегося.

– А-ха-ха-ха, не могу больше! – задыхаясь между приступами смеха, выдавил он и выхватил из кобуры табельный пистолет.

Теперь шарахнулись в сторону уже мои ребята, а солдат, не переставая смеяться, упер ствол себе в висок и нажал на курок. Выстрел основательно испачкал пол, все дружно вздрогнули и с осуждением уставились на меня, как будто я прикончил несчастного. Да, соглашусь, демонстрация вышла крутовата, но зато все прониклись, какая задница ждет нас с распростертыми… Хм, в общем, впереди.

– А средства биологической защиты нам выдадут? – осторожно поинтересовалась Фокс.

– Да на кой они вам, – отмахнулся я. – Тут и так все в этих кондомах бегают, но болезнь это не останавливает.

– Симптомы всегда такие? – спросила Изабель, склоняясь над погибшим.

– По-разному, – начал вспоминать я. – Сперва появляется приподнятое настроение и необъяснимая радость, будто эндорфинов накушался. Потом эйфория усугубляется, и человек перестает критически оценивать свои действия. Некоторые стреляются, как этот, остальные «шутят». Тут недавно такой «шутник» вырубил подачу воздуха в одном из отсеков, люди едва не задохнулись. Потом, если он всё ещё каким-то чудом живой, человек впадает в задумчивое состояние, называемое у вас комой. И больше не просыпается.

– Степень распространения? – Изабель раскрыла медицинский саквояж, с которым прилетела, и начала выкладывать инструменты.

– Около двадцати процентов работников станции и треть остальных людей, застрявших здесь.

– Много.

– Знаю, что много, иначе бы никого из моих не выпустили. И тебя бы сюда не дёрнули. Местные врачи ничего внятного не обнаружили, иди лучше в морг, там этих трупов – вскрывай не хочу. Через пару часов сюда забросят группу военных эпидемиологов, тебе в помощь. Это не спецы, но на «принеси-подай-отрежь» их хватит.

– Хорошо, если найду что-нибудь, дам знать.

Отойти от неё оказалось не так уж и просто, но остальных тоже нужно было чем-то занять.