Хьюстон! У нас п…

В комнату вошёл тощий лейтенант с острым лицом и маленькими колючими глазками. Форма висела на нём, как на деревенском пугале, но потёртый автомат он держал вполне уверенно. Оружие, кстати, было снято с предохранителя. Так-так…

– Ребята, серьезно, что у вас тут происходит?

Но мой вопрос вновь остался без ответа.

– Лейтенант, пойдёшь с ними на корабль, – комендант быстро набросал несколько строк на бумаге. – И передашь вот это в штаб. Если получится – демонтируйте станцию и тащите её сюда. Нам жизненно необходима связь, а эти пусть дальше себе плывут.

И нас тут же выпроводили обратно. Хмурый Сотник прихватил десяток бойцов и живо забрался в поданную машину. Возблагодарив всех святых, пришедших на ум, я вскарабкался на заднее сиденье. Лапоть пристроился рядом, а прочая солдатня набилась в кургузый грузовик сопровождения, нещадно чихавший мотором.

Обратная дорога, которую я отмаршировал с таким трудом, заняла минут пять – вот оно, преимущество техники, вашу мать! Мы лихо вырулили на пустынную площадку в тени уныло согнувшихся грузовых кранов, и только тогда я заметил, как напряжён водитель. Он вынул короткий пистолет-пулемёт из специальных пазов сбоку от сиденья и внимательно осмотрел площадку перед тем, как выйти.

Солдаты тоже были серьезно настроены, у двоих даже имелись ротные пулемёты. Понимая, что пояснений ждать всё равно бесполезно, я кое-как выбрался наружу, чуть не растянувшись плашмя.

– Можно побыстрее? – голос Сотника просто звенел от напряжения.

– Ага, только другое тело раздобуду, – буркнул я.

Но выражение лица Бивня, когда у него отберут станцию, стоило того, чтобы ещё немного пробежаться. Пришлось стиснуть зубы и хромать со всей максимальной скоростью. Лейтенант, ведомый только ему известной предосторожностью, не стал подъезжать вплотную, остановив машины под прикрытием ветхих лодочных боксов. Строения скрывали от нас причал, и обходить их пришлось по грязной разбитой дороге, с редкими вкраплениями асфальта.

То, что всё плохо, я понял с первого взгляда на корабль. Мало того, что на палубе отсутствовали часовые, так ещё сходни снова были выдвинуты на всю их недалёкую длину.

Очень сильно захотелось взять в руки что-нибудь потяжелее – желательно, с автоматической перезарядкой.

– Сотник, а у вас там случайно дробовик не завалялся?

17:48

От увиденного беднягу Лаптя вывернуло прямо на лестнице, и ещё раз уже на палубе. Большинство солдат последовали его примеру, а вот реакция Сотника настораживала – его куда больше расстроила вдребезги разбитая станция, чем вырезанный под корень экипаж.

Их именно зарезали – обыкновенным солдатским штык-ножом, судя по характеру ранений. Шестеро взрослых и вооружённых, мать их так, людей оказались выпотрошенными, как псевдо-курица на столе умелой домохозяйки.

Я стоял над телом Ладана и старался успокоиться и привести мысли в порядок. Получалось плохо – хотелось карать, вешать за ноги и сдирать живьем кожу. От переизбытка адреналина в крови даже моя многострадальная нервная система стала слушаться лучше.

Итак, что мы имеем? На корабле стоял кавардак, хотя серьёзно пострадала лишь станция связи. С трудом верилось, что всё это было возможно сотворить за те короткие сорок минут, что я тут отсутствовал. Хотя признаки спешки неведомого убийцы всё же нашлись: от нашего специфичного груза избавились куда проще, забросили в отсек связку гранат. От чего будущие каторжники, которых мы везли в Архангельск, превратились из нетто в брутто.

В неприглядный фарш, то есть, для тех, кому в новинку такелажный жаргонец.

Кровавые следы имелись только в одном экземпляре. Покончив с «пассажирами», которые вряд ли вели себя тихо во время резни наверху, неизвестный протопал обратно, на лестницу. Эх, доберусь я до тебя, мой кровожадный друг, и тогда пожалеешь ты, что не убился сам об стену…

И ведь правду говорят, что спешка уместна лишь при поносе во время артобстрела – кое-что он точно упустил. Я почти не удивился, когда за неприметной дверкой с постной надписью «химзащита» обнаружил вполне живого свидетеля, пристёгнутого наручниками к какой-то ржавой трубе. Бивень предпочитал не складировать все яйца в одну корзину, поэтому золотое яичко под названием Джи Эф Дюбуа (во имя-то бусурманское!) оказалось в отдельных апартаментах, избежав насильственного коканья.

Не знаю, что подумал долговязый заключённый, увидев заляпанного кровью мужика с перекошенным лицом, но страха в его светлых глазах не наблюдалось. Это хорошо.

– Слышал, что творилось наверху? – прямо спросил я.

– Уи, то есть… да. Все мертвы?

Говорил он получше многих моих знакомых, хоть и со странным, режущим ухо акцентом. Ну, это и не удивительно – на подбитом приграничниками корабле он был чем-то вроде толмача, так что проблем с взаимопониманием не предвиделось.

– Ага, – подтвердил я. – Одного тебя он не нашёл.

– Я слышал его. Убийцу. Смогу опознать голос, при… возможности.

Вот это уже кое-что. Яичко немедленно обросло платиновой скорлупой, усыпанной бриллиантами.

– Что он говорил?

– Бред какой-то, всё не связанно… Смеялся, в основном.