Хижина пастыря

Я разозлился на Ли только однажды. Мы никогда не ругались. Спорили лишь в шутку. Но мне не понравилось, когда Ли назвала мою походку смешной. Дело было возле элеватора, на гравийной дорожке. Ли тут же изобразила, как я хожу, и я прям озверел. Увидел себя со стороны. Узнал. И взбесился. Дико. Не ударил ее, ничего такого, даже не сказал ни слова. Просто бросил Ли там. Ушел. Сунул, мать его, руки в карманы – и ушел. Позже, на стадионе, Ли извинилась. Я спросил, зачем она так. А Ли ответила – затем, что она меня раскусила. Поняла и захотела показать, что поняла. Типа, я при ходьбе оттопыриваю локти, как скорпион перед боем, чтобы выглядеть больше. Я чуть не придушил тогда Ли – не люблю, когда смеются над моим маленьким ростом. Она же заявила, что это естественное поведение; что, например, шумящие гадюки и иглобрюхие тоже раздуваются. Но рядом с ней мне не нужно так делать, вот и все, что имела в виду Ли. Получается, извинялась она не по-настоящему! Так я и заявил, яростно и грубо, а Ли призналась – ну да. Самое забавное, меня тут же попустило. Злость пропала. Пар весь вышел. Кажется, я понял, о чем говорила Ли. О том, что с ней я могу расслабиться. Она единственная, перед кем мне не надо изображать из себя крутого. Единственная, кто не мечтает побить меня, обломать.

Если постоянно по кому-то скучаешь, начинаешь понимать, как много этот человек для тебя значит.

Когда тетя Мардж потеряла дом, Ли с остальными начали проводить у нас все праздники и большинство выходных. В Магните мы уже не гостили. Мама объясняла – тете Мардж с детьми пришлось переехать в паб, где она работает, и ей за это стыдно. Ну а я радовался их приездам. Мы с Ли не теряли ни минуты. Пару лет нас лихорадило все сильнее. Кругом была семья, кровати и люди в каждой комнате, никакого уединения. Поэтому от завтрака до темноты мы гуляли вдвоем и занимались своими делами.

Ездили мимо элеватора на окраину города, к эвкалиптовой рощице. Зависали на трибуне стадиона, если там не торчали алкаши. Зимой забирались на крышу старого боулз-клуба, и это было классно. Туда никто не ходил, на засохших лужайках давно не играли в шары. Мы лежали на асбесте, пока спина не становилась рифленой. Вокруг ни души, только мы да черные какаду. Ну а дальше произошло то, что происходит обычно. Думаю, на пальцах объяснять не надо. Мы всего лишь люди.

Да, Ли – моя кузина! Дочь маминой сестры. Только мы ни хрена не можем изменить. Мы не просили, чтобы нас сделали кузенами. Не просили, чтобы нас родили на свет. И не планировали ничего подобного. Мама однажды заявила, что любовь не всегда бывает удобной и приличной. Уж мама-то знала. Хоть и притворялась потом, будто такого не говорила.

Чувства на нас просто свалились. Думаете, мы грязные ублюдки? Думаете, слишком молоды для отношений? Знаете, чужое мнение мне уже по барабану. Надоело, что меня вечно лупят смертным боем; я устал от мудаков, которые смотрят на меня, как на пустое место. У меня есть Ли, и она единственное, что у меня есть. Ничего лучше у меня никогда не было, и я не стану извиняться и не отступлю, ни за что.

Наверное, думаете, дело в сексе? А, плевать. Говорите что угодно, лишь бы оно вас радовало. Но секс – далеко не все. Мы не занимались им круглые сутки. Кто бы нам дал такую возможность? Где? Монктон и Магнит – поселения маленькие, все на виду. Вы когда-нибудь покупали презервативы у водителей-дальнобойщиков? Заказать в аптеке пачку презервативов означало бы объявить о своих планах всему городу. Приходилось вечно быть на стреме, таиться и выискивать возможности. Тщательно готовиться и не вызывать подозрений. Хранить в страшном секрете то, что в жизни важнее всего.

Это разъедало изнутри. Вечная суета – как бы получше спрятаться – дико утомляла. Нам оставалось лишь мечтать, как могло бы быть по-другому. Мы втискивались в узкую расщелину в гранитах или просто катались туда-сюда возле элеватора – и мечтали. О собственном доме. Или о доме на колесах, как у туристов. О том, чтобы пробраться по служебной лестнице отеля «Рейлуэй» и найти пустую комнату. С кроватью, раковиной и жалюзи на высоком окне. Комнату, где есть только мы. Где можно полежать на подушках и простынях, за запертыми дверями. Когда в вашем распоряжении лишь сухие лужайки да асбестовые крыши, обычная комната кажется настоящей роскошью. Здорово было вот так болтать, мечтать вместе. Соглашаться друг с другом. Сидеть вдвоем.

Мы не произносили этого вслух, но оба знали, что при нынешнем раскладе не видать нам безопасности и счастья. Скрываться, конечно, хорошо, но чувствовать себя нормальным человеком и не бояться – лучше. Когда начинаешь вдвоем мечтать об уединенной комнате и придумывать всякие идиллические сцены из телевизора, тогда понятно – дома тебе ничего подобного не светит. Мы с Ли всегда знали, что надо бежать. Вот только до нормального плана дело не дошло. Мы стали беспечными и безумными.