Хлеб печали

Нет, не будет лишним сказать, что неподалеку от деревни жил их собственный барон, владевший целой усадьбой, но он вел жизнь столь затворническую, что никто даже толком не помнил, как его зовут, не говоря уже о том, как он выглядит. «Он зарос волосом, как волк, и сидит сиднем в своем доме, боясь показаться на солнце», - говорили у колодца женщины, пока Лене шла мимо, оглядываясь на свою любимицу, а та семенила за ней, будто собачка. «Нет, нет, а вот жена медника из деревни у церкви Святого Андреаса вот что мне говорила, будто ее родная сестра служила лет десять назад в городе, у господина стражника... У того самого, которому еще оторвало ухо пулей и был пес, зарезавший двух гусей священника. Так вот, ее сестра говорила, что точно слышала, как говорили, что господин барон любят охотиться. Они выходят по ночам, когда все спят». «Я думаю, что он копит золото, - с сомнением сказала первая. – И скрывается». «Если бы у меня было золото, я бы тоже скрывалась… Купила бы себе новое корыто и ткани на юбку, а потом поехала бы в город и ела бы мармелад с белым хлебом каждый день».

Дальше Лене слушать не стала и пошла прочь: таинственный барон ее нисколько не трогал. Иногда, когда у них было свободное время, они со старшим братом и его друзьями (все они были старше Лене на несколько лет, и им уже было почти двенадцать) ходили в сторону его дома по лесной дороге, но их смелости хватало дойти только до полуразрушенных ворот, после чего кто-нибудь сразу кричал какую-нибудь глупость, и они наперегонки бежали назад до безопасного места. Лене всегда отставала от мальчишек, и они вечно на нее ворчали, но все же принимали к себе.

Она дошла до солнечной полянки на окраине деревни и здесь сняла башмаки, которыми очень гордилась – отец нарочно заказал их у сапожника в городе, чтобы его дочь не бегала босиком, как остальные дети. От земли, скрытой травой, шел холод, и девочка поспешила встать в теплую пыль натоптанной тропинки. Козочка (имени ей Лене так и не придумала) потянулась было пожевать ее юбку, но Лене погрозила ей пальцем.

- Порядочные женщины так себя не ведут, - наставительно сказала она. Козочка взглянула на нее хитрым глазом и мотнула головой.

За поляной начинался крутой склон к реке, поросший путаным серо-зеленым ивняком, и оттуда доносились смешки и плеск. Девчонки постарше обычно пасли здесь гусей и уток, и всякий раз Лене робко надеялась, что ее не будут гнать прочь. Почему-то с товарками было сложней, чем с мальчишками; они все время смеялись над Лене и их проделки были злыми: один раз они предложили поменять ее сладкий пирожок с морковью на леденец из города, но вместо леденца ей дали камешек, из-за которого у Лене треснул зуб. В другой раз она торчала на условленном месте встречи несколько часов, поднявшись на рассвете, потому что ее пообещали взять с собой собирать землянику, а потом – когда Лене вернулась домой, расстроенная и сбитая с толку, - ей досталось мокрой тряпкой от матушки за то, что бездельничает невесть где в то время, как дома полно работы. Рядом с ними Лене чувствовала себя словно вылепленной из другого теста; она не умела смеяться без причины, мало говорила, все делала медленно и всегда удивлялась, когда кто-нибудь ее обманывал. Отец как-то рассказывал, что в далеких краях живут черные-пречерные люди, и ей казалось, что девочки скорей бы приняли в свои игры такого черного человека, чем ее.

Впрочем, несмотря на это, Лене все еще надеялась, что когда-нибудь они подружатся, будут делиться секретами и играть в игры, а уж когда они станут совсем взрослыми, лет через семь, то будут вместе ходить по вечерам на танцы и гадать на женихов. Она вздохнула, отряхнула застиранный до серости передник, положила в него башмаки и зашагала вниз по тропинке, навстречу смеху.

Черные пушистые утята барахтались на мелководье под присмотром сразу трех хозяек: долговязой Мари, у которой все руки были в цыпках, пухлой Берты и веснушчатой Греты, которая умела метко плевать в цель, не хуже какого-либо мальчишки. Все трое весело шлепали по воде, подняв высоко подол, глядя вполглаза, чтобы утята не уплывали далеко и не ныряли в густую траву, откуда их сложно было выгнать, но как только они заметили Лене, то застыли, глядя на нее исподлобья.

- Можно мне поиграть с вами? – спросила Лене, остановившись чуть поодаль, как учила ее бабка. К знатным людям нельзя было подходить близко, говорила та. Они могут прогневаться и тогда жди беды. По горькому опыту Лене знала, что и деревенских лучше было не злить.

Девчонки переглянулись.

- Ну, пруд не куплен, - сказала Мари, внимательно разглядывая Лене. Ей было уже десять, и именно она дала Лене камешек под видом леденца. – Но тебе сюда ступать не стоит.

- Почему? – серьезно спросила Лене.

- Позавчера здесь видели щуку размером с мельничное колесо. Говорят, она откусила ногу у теленка несколько лет назад. Ты ей будешь на один зубок

- Неправда, - неуверенно возразила Лене.