Хлеб великанов

Нелл медленно спускалась по лестнице, стараясь убедить себя в нелепости своих страхов. Нужно быть полюбезнее с бедняжкой Джейн. Ей так не повезло – потеряла голос и докатилась до такого положения.

Однако Джейн не производила впечатления не-удачницы. Она непринужденно расположилась на диване, окидывая комнату оценивающим взглядом.

– Привет, Нелл, – поздоровалась Джейн. – Кажется, ты неплохо устроилась.

При этом вызывающем замечании Нелл невольно напряглась. Встретив насмешливый взгляд Джейн, она не сразу сообразила, что ответить.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, пожимая гостье руку.

– Все это. Роскошный дом, вышколенных, бесшумно ступающих слуг, высокооплачиваемую кухарку, возможно, француженку-горничную, ванные с дорогими кремами и банными солями, пять или шесть садовников, шикарные лимузины, дорогие платья и, полагаю, подлинный жемчуг! Уверена, что ты этим наслаждаешься.

– Расскажи о себе, – отозвалась Нелл, садясь рядом с Джейн на диван.

Джейн прищурилась:

– Умный ответ. Я его заслужила. Прости, Нелл, я вела себя как скотина. Но ты выглядела такой царственной и снисходительной, а я всегда не выносила снисходительности.

Она встала и прошлась по комнате.

– Значит, это дом Вернона. Я ни разу его не видела – только слышала о нем. Ты многое здесь изменила?

Нелл объяснила, что они по возможности оставили все как прежде. Конечно, портьеры, ковры, покрывала пришлось заменить – старые совсем износились. Добавили также несколько ценных предметов мебели. Когда Джордж видел что-нибудь подходящее по стилю, он сразу это покупал.

Джейн все время смотрела на Нелл, и той было не по себе, она никак не могла понять выражения этого взгляда.

Джордж вошел, прежде чем она закончила говорить, и они отправились к столу.

Сначала разговор шел о Сербии и об их общих знакомых, потом переключился на дела Джейн. Джордж деликатно коснулся потери ее голоса, выразив ей сочувствие, на что гостья беспечно отмахнулась:

– Это моя вина. Я пела музыку, для которой мой голос не приспособлен.

Себастьян Левин, продолжала Джейн, оказался чудесным другом. Он готов хоть сейчас выпустить ее на сцену в Лондоне, а ей здравый смысл подсказывает не торопиться – надо вначале полностью овладеть новой профессией.

– Конечно, пение в опере тоже требует актерского мастерства. Драматический же театр – это прежде всего искусство разговорной речи и более изощренная игра.

Следующей осенью, добавила Джейн, она будет играть в Лондоне в драматической версии «Тоски»[25].

Покончив с собственными делами, Джейн заговорила об Эбботс-Пуиссантс. Она расспрашивала Джорджа о его планах и идеях относительно поместья. Ему пришлось выступить в роли сельского сквайра.

Ни во взгляде, ни в голосе Джейн не было насмешки, только с каждой минутой Джейн чувствовала себя все более не в своей тарелке. Ей захотелось, чтобы Джордж замолчал. А он все говорил и говорил, да так, словно его предки веками жили в Эбботс-Пуиссантс, и это звучало довольно напыщенно и нелепо.

После кофе они вышли на террасу. Джорджа позвали к телефону, и он извинился, оставив их вдвоем. Нелл предложила прогуляться по саду, и Джейн согласилась.

– Я хочу видеть все, – заявила она.

«Она хочет видеть дом Вернона, – догадалась Нелл. – Потому она и пришла сюда. И все-таки – Вернон никогда не был для нее тем, кем был для – меня!»

Ей страстно хотелось заставить Джейн понять… Что именно понять? Нелл сама этого не знала, просто чувствовала, что Джейн осуждает ее – даже презирает.

Она внезапно остановилась у газона с астрами, белеющими на фоне старой кирпичной стены.

– Джейн, я хочу объяснить тебе…

Нелл умолкла, стараясь успокоиться. Джейн вопросительно смотрела на нее.

– Должно быть, тебе кажется ужасным, что я… снова вышла замуж так скоро.

– Вовсе нет, – возразила Джейн. – Это было вполне разумно.

Такая точка зрения нисколько не устраивала Нелл.

– Я обожала Вернона! Когда он погиб, это едва не разорвало мне сердце. И я хорошо знаю, что ему бы не понравилось, если бы я все время предавалась горю. Мертвые не хотят, чтобы мы горевали…

– Вот как?

Нелл уставилась на нее.