Хлеб великанов

Это твои руки, Себастьян, — ты русский. Но спасибо судьбе и географии — не

пропагандист, а всего лишь простой шоумен.

„Ритмметрополии“ в изобразительном искусстве.

Мой бог, если бы я мог дать тебе музыку! Нужна музыка.

Господи, слышал бы ты их „шумовые оркестры“, симфонии фабричных гудков! В

двадцать втором году в Баку было такое шоу: артиллерийская батарея, пулеметы, хор,гудки пароходов. Смешно? Да, но если бы у них был композитор...

Ни одна женщина так не мечтает о ребенке, как я произвести на свет музыку.

Но я бесплоден — стерилен.

Вернон».

9

«Дорогой Себастьян!

Это было как сон — ты приехал и уехал. Неужели ты будешь ставить „Сказку о

жулике, который перехитрил трех других жуликов"?

Я только теперь начал понимать, какой бешеный успех имеют твои вещи. Я

понял, что ты — именно тот, кто нужен сегодня. Возводи свою Национальную оперу!

Видит бог — пора уже! Но чего ты ждешь от оперы? Она архаична, она умерла —

смешные любовные истории.

Музыка — вся, вплоть до наших времен — кажется мне похожей на детский

рисунок: четыре стены, дверь, два окна, дым над трубой. Что с нее взять?

Но Фейнберг и Прокофьев сделали больше.

Помнишь, как мы издевались над кубистами и футуристами? Я, по крайней мере.

Думаю, сейчас ты другого мнения.

Как-то в кино показали вид большого города с высоты. Шпили перевернуты,

здания покосились — бетон, железо, сталь так себя не ведут! И впервые нам показана

лишь одна сторона — что имел в виду старик Эйнштейн, когда говорил об

относительности.

Мы ничего не знаем об истинной форме музыки. Не представляем истинной

формы хоть чего-нибудь, потому что другая обращена в мировое пространство.

Когда-нибудь ты поймешь, что я имею в виду, говоря о смысле музыки, — я всегда

знал, что у нее есть смысл.

До чего путаная была у меня опера! Опера — вообще путаница: музыка не должна

быть предметно-изобразительной. Взять сюжет и сочинять к нему изобразительную

музыку — все равно что отвлеченно сочинить пьесу, а потом соображать, на каком

инструменте ее сыграть! Если Стравинский написал пьесу для кларнета, ты не

уговоришь меня сыграть ее ни на чем другом!

Музыка должна быть подобна математике: чистая наука, без примеси драмы,

романтизма или других эмоций, отличных от тех, что созданы только звуками, без

всяких идей, В глубине души я всегда знал: музыка — это Абсолют.

Я, конечно, не могу претворить в жизнь свой идеал. Создать чистое звучание,свободное от идей, — это совершенство. Моя музыка будет музыкой машин. Как это

поставить, решишь ты. Теперь — эпоха хореографии, хореография достигнет таких