Хлеба и зрелищ

Майкл напустил на себя глубокомысленно-серьезный вид.

– Да, к несчастью, не состою, – сказал он. – Однажды я чуть было не записался в прихожане… во всяком случае сделал такую попытку… но намерение мое было превратно истолковано… Хотите послушать, как это случилось?

Молодой профессор изъявил согласие.

– Дело было так: начитавшись Библии, я пришел к тому заключению, что все христиане должны быть социалистами, ибо социализм есть христианство, переведенное на язык экономики. – Правильно, – согласился Мередит Купер.

– Вот, вот, – продолжал Майкл, – а так как я уже был социалистом, то решил, что не мешает мне сделаться и христианином. Я и отправился к доктору Марлоу…

– Священник церкви в Брайан-сквере в Нью-Йорке?

– Он самый. Священник одной из богатейших церквей Нью-Йорка. Как вам известно, я верю в целесообразность вести дела с людьми, имеющими вес. Итак, я отправился прямо к нему на квартиру.

«Меня ввели в кабинет доктора Марлоу, и я увидел достойного священника, сидевшего перед камином и читающего журнал. Доктор Марлоу – крупный мужчина, довольно красивый и любезный. Встретил он меня приветливо.

«Итак, вы бы хотели сделаться прихожанином нашей церкви? – сказал он, когда я сообщил ему о цели своего визита.

«Затем он изъявил свою радость по поводу моего посещения, приветствовал меня и так далее. Словом, был очень вежлив.

– Ведь вы-христианин, не правда ли? – сказал он, помолчав. – В Библию, конечно, верите? «Эти вопросы он задал небрежно, словно считал их совершенно излишними, раз я изъявил желание стать прихожанином.

– Да, доктор, в Библию я верю, – сказал я, но один пункт вызывает у меня сомнения, и я уверен, что вы можете меня просветить.

«Вид у него был внушительный и самоуверенный; взглянув на него, я почувствовал, что он без труда сумеет разъяснить любой пункт.

– Я имею в виду десять заповедей, – сказал я.

– А, десять заповедей! – повторил доктор Марлоу и, молитвенно сложив руки, закивал головой.

«Я ему сказал, что, насколько мне известно, десять заповедей написаны богом, и спросил, так ли это. В ответ на мой вопрос он заявил, что десять заповедей бог вручил Моисею на горе Синай.

– Значит они весьма авторитетны, не правда ли? – спросил я.

– О, да! – ответил доктор Марлоу, – Они даны нам богом. Они исходят не от людей, но от самого бога.

– Одна из заповедей, – сказал я, гласит: «Не убий…. А мне кажется, что многих людей следовало бы убить, и я сам охотно взялся бы за это дело.

«Эти простые слова явно шокировали доктора Марлоу. Он даже привстал со стула.

– Ну, знаете ли, м-р Уэбб, – воскликнул он, – я поражен! Неужели вы хотите сказать, что вас влечет к убийству?

«Я ему сообщил, что не стал бы называть это убийством. Убить еще не значит совершить убийство.

– Это одно и то же, торжественно заявил он. – Дорогой сэр, я не могу принять вас в число прихожан этой церкви, раз вы не верите в десять заповедей. Вы – не христианин, если помышляете об убийстве.

«Я понял, что нужно объясниться до конца. Я не предполагал, что из-за такого пустяка возникнет разногласие.

– Послушайте, м-р Марлоу, – начал я, – странно, что мы с вами расходимся по этому вопросу… Я сам слышал, как вы советовали людям убивать других людей, вот я и решил, что мы сговоримся. «Он вскипел.

– Прошу прощения, но этого вы не могли слышать!

«Но я действительно слышал и поспешил ему напомнить. Я зашел в церковь и слышал его проповедь. Было это в 1917 году, когда солдат отправляли во Францию. Он говорил солдатам, что германская нация должна быть уничтожена, советовал каждому солдату убить побольше немцев. Вот о чем я ему напомнил.

– Но ведь то была война, м-р Уэбб! – пояснил он. – Война нимало не похожа на убийство!

– Да, но какая же в сущности разница? – поинтересовался я. – Когда бог вручил Моисею скрижали с заповедями, он ни слова не сказал о войне. Бог приказал только: «Не убий». Вот что приводит меня в недоумение… Заповедь чертовски ясна! А ведь бог должен был предвидеть мировую войну, должен был знать о ней даже во времена Моисея. Ему бы ничего не стоило сказать: «не убий… но убивать немцев я тебе не запрещаю».

«Доктор Марлоу снова стал улыбаться, а была минута, когда он едва не потерял самообладание.

– Слушайте, м-р Уэбб, – заговорил он, – наш мир далек от совершенства. Мы с вами как люди культурные, прекрасно это знаем. Война – великое зло. Зло даже в том случае, если ее ведут во имя справедливости. Но можем ли мы что-либо изменить? К убийству я отношусь так же отрицательно, как относится любой человек… как относитесь вы…

– Позвольте, – перебил я, – вы меня не поняли. Я стою за убийство, если убивают тех, кого я не люблю. Основываясь на том, что вы говорили во время войны, я думал-вы со мной согласитесь. «Он не обратил внимания на мои слова и продолжал: