Хлоп-страна

– А вот заведение моего брата, – объявил водитель, останавливаясь возле одной из них. – Если проголодались, добавьте двадцать гривен, я сделаю такую шаверму, что, клянусь Аллахом, никогда её не забудете.

Гога распахнул дверцу автомобиля, и поток ледяного воздуха вздыбил мою футболку. Стриженые волосы встали торчком. Содрогаясь от холода, я полезла в рюкзак за рубахой с длинными рукавами, но что могла поделать тонкая ткань против жестоких порывов ветра? Завернувшись в неё как можно плотнее, я поспешила к ближайшей палатке.

Там под провисшим парусиновым пологом болталась единственная лампочка, едва освещавшая складной столик, за которым несколько седых, небритых мужиков резались в карты. Гранёные, ещё советских времён стаканы с водкой и едкая сигаретная вонь. Стоило мне возникнуть на пороге, как все оживились:

– Место прекрасной даме! Давай, давай в нашу компанию.

– Душечка, садись ко мне на колени!

Один уже наливал в пустой стакан водку:

– Немного на мой вкус тощая. А ну-ка, улыбнись, глядишь, и сойдёт!

Я в панике выскочила из палатки.

Гога и Влад топтались вокруг большого мангала, а на решётке уже скворчали куски мяса. Водитель открыл багажник, и они вместе с невысоким, жилистым мужчиной, по-видимому, его братом, выгружали сумки с мясом, корзины с овощами и маслом, бутылки с вином и водой. Возле мангала стоял столик; сгрузив припасы в палатку, брат принялся рубить на нём морковь, лук, чеснок, перцы. Мясо поджарилось, он завернул его вместе с овощами в тёплые листы лаваша, сбрызнул острым соусом и передал моим спутникам.

– Хочешь? – спросил меня Гога. – Угощаю.

Я кивнула, и Гога дал знак сделать ещё.

Налили вино. Я с жадностью выпила, а парни вытащили по фляге и перешли на крепкое. Когда-то (в другой жизни, похоже), я знала, что алкоголь – лишь временная защита от холода, но сейчас, чёрт побери, я исправно отхлёбывала, когда мне наливали. А стоило только мясному духу пощекотать ноздри, как тут же проснулся зверский голод; жареная баранина проваливались в желудок, откуда волны тепла разносились по всему телу, выставляя горячий щит холодному ветру; соус сочился сквозь лаваш и капал на землю. Наконец растаял во рту последний кусок, я облизала пальцы – эх, ещё бы немного! Но мужики уже закрывали своё заведение на ночь.

– Вы не против, если мы расположимся рядом? – спросил Влад.

– Можете ночевать здесь, – быстро ответил повар, показывая на свою палатку. – Сто гривен. Вода, и завтрак, и всё, что вам будет угодно!

Пока я приканчивала содержимое фляги и наполняла её из бутылки, открытой поваром, Владик с Гогой ставили палатку через дорогу от заведения братьев, показывая тем самым, что мы не приняли их предложения. По вкусу новая водка напоминала картофельную кожуру, и будь я хоть чуточку трезвей, сразу бы её выплюнула – а я таки сделала несколько глотков.

– А как же ваши друзья? – напомнила я Гоге. – Вы не хотите узнать, где они?

– А как же твой приятель? – парировал Гога. – Он не будет волноваться?

Я вытащила мобильник, делая вид, будто проверяю сообщение; телефон был разряжен, экран включился и тут же выключился окончательно, требуя подзарядки.

Были, были у меня и другие мальчики. На первом курсе, например, я увлеклась «настоящим американцем» – что называется all American guy. А секс с Андреем меня даже отпугивал. Про русских тут ходила ужасная слава: они грубые, понятия не имеют о женском устройстве, помнят только о своём удовольствии. Два года назад Андрей приезжал на мой выпуск, я тогда жила с родителями в Бронксе, его поместили в гостиной, но как только представилась возможность, прикончив початую бутылку водки из папиных запасов, мы решили покончить и с детством, и это была наша первая ночь, на потёртом диване, извлечённом отцом из мусорного контейнера, когда мы ещё только-только переехали в Америку. Я заранее приготовилась к тому, что ночь будет не фонтан, но если я испытаю физическую боль и переживу её, значит, у нас настоящая любовь.

Родители спали крепко в другом конце коридора, а мы волновались, и всё у нас шло наперекосяк – чуть ли не падали с раздвинутого консолью антикварного дивана. Но я уже завелась, сунула презерватив и сама помогла ему войти. Когда всё закончилось, и довольно быстро, я показала, что и как делать рукой, а поскольку моя нетерпеливость успеху не способствовала, в конце концов я завершила всё сама.

«Всё путём?» – пели пружины, пока Андрей тщился подняться и путался в штанах. В небольшой полутёмной комнате его шарахания напоминали о давней, тайной для меня, хлопотливой мальчишеской жизни. Попыталась дотянуться ладонью до его живота, впитать тепло гладкой, сухой кожи. Андрей замер с джинсами в руках, мышцы затвердели под моей ладонью, тело напряглось, будто устремляясь к побегу. Опустился на диван рядом со мной и со смешком спросил: «Ну что, добилась своего»? – «Нет, конечно. И ты – нет. Что дальше?»