Хлоп-страна

Держась от них в стороне и приходя в себя, я лихорадочно отряхивалась от лесной чешуи, будто пыталась сбросить ошмётки налипшего страха. Небо обрушилось на меня внезапно. Я и не заметила, как высыпали звёзды. Тишина, машин не слышно, лишь треск цикад да россыпь сверкающих крупиц: чем дольше всматриваешься, тем сильнее мрак расступается и пропускает небесный узор. Вот Большая Медведица, вот ещё что-то знакомое, а это тонкое облако, что прямо над головой – никакое не облако, а самый что ни на есть Млечный Путь!

Сердце сжалось и пропустило удар – в этот миг Вселенная с мириадами звёзд и галактик прокрутилась вокруг меня на мириады парсеков.

Несоразмерность увиденного переполнила меня.

Вот она – боль, от которой я надеялась уклониться. (Какой смысл бояться этих случайно встреченных мужчин, которых я больше никогда не увижу, что они могут причинить ужасного по сравнению с тем, что уже произошло?) Мы с Андреем не сходились почти ни в чём, вечно препирались, подкалывали друг друга – а сейчас я отчётливо осознала, что всё в своей жизни подчиняла нашим с ним отношениям, постоянно планировала следующую встречу, потом уже выкраивала местечко для остальных событий. (Можно ли представить себе, что больше я его никогда не увижу?) Теперь я пыталась оправдать эти наши пикировки: возможно, так мы выясняли свои отношения с миром, пытались своим впадинам и колючкам найти отпор в чужих впадинах и колючках, чтобы потом повернуться, как надо, и сложиться в конце концов в один устойчивый и многоцветный пазл? Вселенная провернулась, и незаконченная мозаика рассыпалась. Я опустилась на дорогу, ещё тёплую после жаркого дня, лишь бы ухватиться за что-нибудь твёрдое. Стояла, можно сказать, на четвереньках, в мои голые коленки впивался шершавый асфальт, прямо над головой вращалось небо, а в голове, словно заевшая патефонная пластинка, вращалось слово на букву «А».

…В нескольких шагах от меня шелестели голоса Гоги и Владика:

– Идём дальше, – говорил Гога.

– Зачем, – возражал Владик, – кто-нибудь обязательно проедет. Лучше, подождём.

– Ну хорошо, пять минут подождём.

– А может, ты и прав, холодает. Лучше двигаться.

– Пошли, согреемся на ходу, – решил наконец Гога, включил фонарь – и Галактика исчезла.

Я подхватила рюкзак и потащилась вперёд, Гога за мной, Владик шёл замыкающим.

Так мы шагали и думали каждый о своём.

Недавний мой страх сдувался, как шарик после вечеринки, и болтался сзади цветным лоскутом на фоне крадущегося по пятам ночного мрака. Завязалась беседа, в которой обрисовались неприхотливые, довольно мирные истории моих спутников, где оба оказались москвичами, друзьями с детства, женатыми, конечно; а путешествующие с ними женщины, естественно, не их жёны, а так, отдыхающие, подобрались в Ялте. У обоих были дети, у Гоги уже подростки. Вообще по возрасту он мне в отцы годится.

– А почему не с жёнами?

– Можно бы и с жёнами. Только им подавай пятизвёздный отель, курорты, массаж. Каждый год с детьми то в Турцию, то в Египет.

– Мужику надо оставаться мужиком! Как можно лежать весь день на пляже – разве это жизнь! Мужику нужны горы, палатка, костёр, а бабам, главное, маникюр не испортить…

Интересно, думал ли Андрей обо мне что-нибудь подобное? Однажды, когда представилась возможность провести отпуск вместе, он позвал в Турцию: «Поедем, погреемся!»

Сомневаюсь, что он взял бы меня с собой в один из своих походов по России, думала я, не особенно вслушиваясь в разговор мужчин. Жаль. Сейчас было бы что вспомнить, – но в реальности выходило, что мы разбегались друг от друга.

Я поёжилась, представив себе семейный отдых на пляже, и тогда Владик обратился ко мне:

– А какого лешего ты в лесу одна очутилась?

– Поцапались, – буркнула я, не испытывая ни малейшего желания исповедоваться. – Он меня наверху ждёт.

– И не побоялся одну отпустить?

– А чего тут бояться? Не фиалка же, не завяну.

– Ну не знаю. Была бы ты моей девчонкой, я бы с тебя глаз не спускал.

– Со своей жены тоже не спускаете?

– Вопрос в самую точку. – Владик поскучнел. – Дорога ли она мне? Была ли хоть когда-нибудь дорога? Мы с ней трахались, она залетела, вот и все дела. Иногда я думаю, что ещё встречу свою женщину. Такую, чтоб душа в душу. Случается такое?

– Хороший ты парень, но неисправимый романтик, – отозвался Гога, – позволь выразить тебе своё соболезнование.

Подъём стал круче, идти было тяжело, дыхание сбивалось, ноги деревенели и подгибались. Ну вот же: я споткнулась, да так, что с трудом удержалась на ногах! Гога спокойно, будто перед ним не человек, а чурбан, обогнал меня и пошёл дальше, зато Владик галантно подал руку и заметил, что пора бы и передохнуть. Посветил фонариком между деревьями, нашёл упавший у дороги ствол, прислонил к нему рюкзак и стянул с себя лямки.

Гога продолжал идти.

– Не останавливайтесь, – велел он, не оборачиваясь. – Наверху отдохнём!

Владик переставил рюкзак на землю, потянулся всем своим длинным телом и сел, положив включённый фонарь рядом с собой на бревно.