Хлоп-страна

– День клонится к вечеру, жизнь в городе клонится к смерти, крысы снова заснули, прижавшись друг к другу в своих норах, и всё вернулось на круги своя, – прилетел будто из облака тихий голос, читающий что-то очень знакомое, но давно забытое.

Камень был брошен, но революции прямо здесь и сейчас не случилось. Сотрудники пункта продажи марихуаны вернулись к работе, транссексуалки растворились на улицах квартала, заняв свои обычные места. Мартина надела себе на голову кастрюльку на манер бейсболки и исчезла за углом. Наконец-то открылся винный магазин, мы скинулись на троих, взяли отличного дешёвого виски и пустили бутылку по кругу.

– За ваше здоровье, – приговаривали мы, – за мир и любовь!

Многие из нас нуждались в алкоголе, или метамфетамине, или хорошей дозе валиума, чтобы пережить этот день, и, однако же, все мы остались живы, все продолжали дышать и чувствовать, как прорвавшееся сквозь облака солнце припекает нам спины. Нам казалось, что мы пережили нечто необыкновенное и у нас есть повод это отпраздновать.

Недовольству тут не место (Пер. А. Степанова)

Наш роман начался и кончился сорок лет тому назад, когда мы были школьниками, и вот теперь мы снова нашли друг друга. Мы – это я, Филипп, четверть века состоящий в браке, и я, Лили, разведённая. Пятеро наших детей – прекрасных детей – разбросаны по всему земному шару. Нашли друг друга? Здорово сказано. Но ведь я не искал тебя, Лили. Брак с Кэтрин был не то чтобы полный восторг, но вполне меня устраивал. Ну хорошо, а как нам лучше выразиться? Может быть, «налетели друг на друга» или «ворвались в жизнь друг друга»? Отлично!

Филипп ворвался в жизнь Лили, Лили ворвалась в жизнь Филиппа, и воспоминания прошлого заставили нас поверить в то, что мы созданы друг для друга. Первый концерт, который мы тогда посетили вместе – Саймон и Гарфункель в Медисон-сквер-гарден, 1972 год. Сели на поезд и отправились в Нью-Йорк глазеть на витрины и притворяться взрослой влюблённой парой. Мы выбрали себе на будущее подходящий дом на западной 80-й улице, неподалёку от Музея естественной истории.

Это случилось целую вечность назад, а теперь наш стремительный роман – некоторые вещи нам, взрослым, кажутся куда проще и яснее – забуксовал из-за квартирного вопроса. Хотя Лили – профессор архитектуры, построенный для себя дом она довела до состояния, близкого к разрухе. С финансами у неё тоже было не всё в порядке. Что касается Филиппа, то его ситуация оказалась ещё запутанней. Кэтрин вроде бы всё поняла, со всем смирилась, однако давать развод и делить имущество не спешила. Кэтрин всё поняла? Да она всю жизнь играла тобой, как марионеткой, Фил, а ты отрастил панцирь и ничего не замечал. Возможно, про панцирь ты права, но цифры были на стороне Кэтрин. Кого согреют сложные подсчёты налогов, гонорары адвокатам, штрафы за преждевременное обналичивание пенсионных накоплений, продажа семейного дома задёшево? Младшая дочь учится в колледже и пару раз в месяц приезжает в родительский дом: она любит спать в своей детской спальне. Решение Кэтрин: мы с тобой, Филипп, люди интеллигентные, так почему бы нам не объявить всем, что мы в разводе, а в остальном пусть всё будет по-прежнему?

Несмотря на неблагоприятную ситуацию на рынке, Лили решила выставить свой дом на продажу. И мы принялись искать квартиру на Манхэттене, такую же роскошную, как в наших детских мечтах. Лили работала в даунтауне, а насчёт района с хорошей школой никому из нас уже беспокоиться не придётся. Лили был нужен только естественный свет. Филиппу – работающему на дому бухгалтером – требовался кабинет. Не то чтобы «требовался», но был бы желателен. Комната, из которой можно было звонить по телефону, не беспокоя при этом Лили. Она ведь привыкла к богемному образу жизни, спит до полудня. Эй, погоди, кто это говорит? Фил, пожалуйста, если хочешь меня поправлять, продолжай, не стесняйся. Вместе, Лили, мы рассказываем это вместе. О’кей, извини. Только давай договоримся: если мы рассказываем вместе, пожалуйста, обойдёмся без личных подначек. Ох, Лили, а сумеем ли мы вдвоём рассказать одну историю?