Хлопоты ходжи Насреддина

— Они спросили меня, кто я и чем занимаюсь. Я старался быть честным.

— Это очень хорошо.

— И я все им рассказал. А они сказали, чтобы я больше не подходил к их дочери.

— М-мда! — огладил бороду ходжа. — Но ведь ты им сказал, что покончил с этим нечестивым ремеслом, и стал достойным каменщиком?

— Сказал. Но, похоже, мое прошлое, словно грязное несмываемое пятно на рубахе, будет вечно бросать на меня тень.

— Да, пятно посадить проще простого, но избавиться от него после очень и очень тяжело.

— К тому же у меня нет ни дома, ни заработка.

— Это так. Но, я думаю, все образуется.

— Как?

— Ты не веришь мне?

— Я сомневаюсь.

— И начну я с того, что сам схожу к ее родителям и поговорю с ними.

— Нет, нет, что вы! Не делайте этого.

— Но почему? Я в какой-то мере несу за тебя ответственность и считаю своим долгом содействовать твоему счастью. Ведь это я стал причиной твоих страданий. И все, я больше не хочу говорить об этом! Я сейчас же пойду и все улажу, — Насреддин слез с топчана и обулся.

— Но… — сделал Саид последнюю слабую попытку.

— Молчи и не вздумай возражать мне! — сказал ходжа и направился к калитке. Саид в полной растерянности проводил его взглядом, а потом припустил за ним.

— Я с вами, ходжа!

— Только не вздумай путаться у меня под ногами. Это же надо, так обидеть честного человека! Сердца у них, что ли, нет? — возмущался он, открывая калитку, и вдруг застыл на месте. Саид, едва не налетев на него, отшатнулся.

По ту сторону калитки стояло множество людей, тех, кого Насреддин вчера осудил. Ходжа нахмурился, обведя взглядом богачей. Здесь были и Нури, и Ахматбей, и Хасан, и еще множество победнее. Нури стоял ближе всех к калитке, с занесенной для стука рукой, но постучать он не успел…

Ходжа, разумеется, не мог знать причины прихода богатых людей ранним утром в дом Икрама. А причина была проста. Обиженные на Шарифбека его друзья, не в силах простить Насреддину своего позора, а многие, кто не смог или не решился вытребовать назад свои деньги у кази, еще и злые на ходжу по этой причине, решили сами расквитаться с ним. По этой причине они собрались вчерашним вечером в доме Ахматбея и долго обсуждали возможности мести, однако, ничего путного придумать так и не смогли. Отчаянье захватило их души, но Нури вдруг вспомнил, что кази — как бы ни злились на него все, — подал неплохую идею. Пусть их постигла неудача с судьей Насреддином, но мулла Насреддин — этого ходжа уж точно проглотить не сможет, особенно если они дружно посодействуют этому.

Радость вселилась в сердца богачей и, едва наступило утро, как они собрались вместе и отправились к Насреддину.

…Ходжа и Нури долго разглядывали друг друга, затем сборщик налогов опустил руку и заискивающе улыбнулся.

— О ходжа, мы пришли к тебе по очень важному делу.

— Да, да, по очень важному, — поддакнул ему Ахматбей.

— Я слушаю вас.

— Ты самый мудрый из нас.

— Оставим пустую лесть и перейдем к сути, — сухо оборвал его Насреддин.

— Но это чистейшая правда! — развел руками Нури. — Мы лично убедились в твоей мудрости и образованности вчера в суде.

— Предположим, и что же?

— А поскольку ты самый мудрый и образованный человек из всех нас, то мы просим тебя побыть нашим муллой.

— Ах, вот оно что! — помял подбородок ходжа.

— Новый мулла скоро должен прибыть, но, согласись, это не дело, что прихожане остались без проповедей и оторваны от общения со всевышним.

— Но я не мулла, никогда им не был и не собираюсь быть.

— Прости, но кто, как не ты, может заменить нашего прежнего муллу? К тому же это по твоей вине мы лишились его.

— Лучше уж вообще обходиться без муллы, чем иметь дело с таким наставником душ, — пробормотал ошеломленный ходжа. Он хорошо понимал, что на этот раз задумали богачи. Судейство ходжи не оправдало их надежд на его посрамление, так теперь те выдумали новую ловушку.

— И тем не менее, ходжа, — продолжал настаивать Нури. — Я не верю, что такой добрый человек, проявляющий неусыпную заботу о людях, может отказать в столь простой просьбе.

— К тому же мы слышали, ты говорил о своей святости, — напомнил базарный староста не без ехидства.

— Это правда, — согласился с ним Нури. — Поэтому мы все очень просим вас. Всего один день, ходжа!

— Просим, просим, не откажите! — загомонили остальные.

— Хорошо! — согласился Насреддин. Да и был ли у него выход? Откажись он, Нури первый побежал бы кричать по всему селению, что «великий праведник» и заступник бедных отказывает людям в простой, но слезной просьбе, что он возгордился, в одночасье став богатым человеком, и не хочет ни с кем знаться.

— Спасибо, ходжа! Тогда мы пошли, — поклонился Нури. — Мы должны сообщить людям эту чудесную весть.

— Да, да, идите, — махнул рукой ходжа.

— Мы будем ждать тебя в мечети.

— Я обязательно приду, — и Насреддин, которому уже порядком надоели эти лисьи физиономии с ужимками обезьян, захлопнул калитку. — Вот так, Саид. Наше важное дело откладывается.

— Но почему вы не отказали им? Даже мне понятно, что это ловушка.

— Да, но кто в нее попадет в конечном счете — вот в чем вопрос!