Хоббит

Жги, жги деревья и папоротники!
Обжигай и суши! Пылающий факел
Пусть, к нашей радости, осветит ночь,
Йа хей!

Пеки их и поджаривай, жги их и суши!
Пока бороды их не вспыхнут, пока не запекутся глаза.
Пока волосы не пропахнут дымом, пока не треснет кожа,
Не растопится жир, не почернеют кости
       и не лягут угольями
              под небом!
Так умрут гномы,
И огонь осветит ночь, к нашей радости,
       йа хей!
Йа харри хей!
Йа хой!

И при этом крике «йа хой» вспыхнуло дерево Гандалва. Через мгновение огонь охватил и остальные деревья. Загорелась кора, затрещали нижние ветви.

Тогда Гандалв поднялся на самую верхушку дерева. Посох его вспыхнул, словно молния, колдун готов был прыгнуть в круг гоблинов. Это было бы его концом, хотя, вероятно, он убил бы многих, обрушившись подобно грому. Но он так и не прыгнул.

В это мгновение сверху спустился Владыка Орлов, схватил его когтями и улетел.

* * *

Гоблины завопили от удивления и испуга. Громко воскликнул Владыка Орлов, с которым заговорил Гандалв. С неба спускались прилетевшие с ним большие птицы, снижались черными тенями. Волки прыгали, скаля зубы; гоблины кричали и гневно топали; тщетно бросали они свои тяжелые копья. Орлы пролетали над ними; ветер, поднятый их крыльями, бросал гоблинов на землю или отгонял их; когтями они рвали гоблиньи лица. Другие птицы подлетели к верхушкам деревьев и подхватили гномов, которые теперь взобрались на самый верх.

Бедного маленького Бильбо снова едва не забыли! Он едва успел ухватить Дори за ноги, как тот был поднят самым последним из всех; и вот они полетели над смятением и огнем; Бильбо висел в воздухе, цепляясь руками, которые едва не вырывались из плеч.

Теперь внизу гоблины и волки разбежались по всему лесу. Несколько орлов еще медленно кружили над полем битвы. Пламя у деревьев внезапно охватило верхние ветви. Они падали, треща в огне. Поднялся столб дыма и искр. Бильбо спасся в самое последнее мгновение!

Скоро огонь внизу превратился в светлое пятнышко, красное мерцание на темном фоне; они висели высоко в небе и все время поднимались медленными кругами. Бильбо никогда не мог забыть, как летел, вцепившись в лодыжки Дори. Он стонал: «Мои руки, мои руки!»; а Дори: «Мои ноги, мои бедные ноги!»

И в лучшие времена Бильбо не переносил высоту. Ему становилось нехорошо, когда он смотрел с края самого маленького утеса; и ему никогда не нравились лестницы, тем более одинокие деревья (ему никогда раньше не приходилось спасаться от волков). Так что можете себе представить, как кружилась у него голова, когда он смотрел вниз, мимо своих свисающих ног, и видел под собой просторные темные земли, лишь кое-где лунный свет отражался от скальной стены или в ручье.

Светлые вершины гор приближались, лунный свет сверкал на их гранях, выступающих из черной тени. Хоть стояло лето, неожиданно стало очень холодно. Бильбо закрыл глаза и подумал, долго ли еще продержится. Потом представил себе, что будет, если он не удержится. И почувствовал, что его тошнит.

Полет кончился как раз вовремя, раньше, чем руки отказали Бильбо. Он со вздохом выпустил лодыжки Дори и упал на жесткое дно орлиного гнезда. И молча лежал, а мысли его мешались от удивления, что он спасся от огня, и страха, что он может упасть в пропасть по обе стороны узкой площадки. Чувствовал он себя чрезвычайно странно после трех голодных дней, полных приключений, и обнаружил, что вслух говорит:

– Теперь я знаю, что чувствует кусок свинины, когда его неожиданно вилкой снимают со сковороды и кладут назад на полку!

– Нет, не знаешь! – услышал он ответ Дори. – Потому что свинина понимает, что рано или поздно вернется на сковородку; а я надеюсь, что мы не вернемся. К тому же орлы не вилки!

– О, нет, совсем не пилки – то есть вилки, – сказал Бильбо, с тревогой глядя на орла, присевшего совсем рядом. Он подумал, какой еще вздор нес и не сочтет ли его орел грубостью. Нельзя грубить орлу, если ты размером с хоббита и находишься ночью в орлином гнезде!

Орел острил клюв о камень, чистил перья и не обращал на хоббита никакого внимания.

Скоро подлетел другой орел.

– Владыка Орлов просит тебя отнести твоих пленников на Большой Карниз, – воскликнул он и снова улетел. Первый орел схватил когтями Дори и улетел в ночь, оставив Бильбо одного. Хоббит слабо удивился и подумал, что имел в виду вестник, говоря «пленники»; он уже начал думать о себе как о разрываемом на ужин кролике, как настала его очередь.