Ход Вивисектора

Сказав так, Фарфоломей встал и вышел из комнаты. Через несколько минут он принёс еду. Отужинав, Дион ощутил сонливость, как предсказывал его спаситель, и вновь уснул. Мужчина забрал грязную посуду и не входил в комнату Ависа до самого утра.

Минуло десять дней. Юноша выздоровел.

11 глава – Тайна

Жизнь подобна водной стихии. Её черты расплывчаты, неопределённы. Разумные существа в ней – невидимые молекулы, сцепленные в единую конструкцию. Наши судьбы тесно переплетены, и связь эта нерушима, хотя временами кажется, будто она способна ослабевать. Но ни физическое расстояние, ни ментальные установки не способны повлиять на неё. Мы в клетке, и за эту клетку мы вынуждены благодарить высшие силы, ведь иначе и без того туманное будущее стало бы сплошным хаосом.

Жизнь, хотя и похожая на клокочущую пучину, поступает логично. Несмотря на величайшую мешанину в судьбах разумных существ, тысячи испытаний, выпадающих на их долю, каждый получает лишь то, что заслужил. Пусть это слово не воспринимается буквально, ведь над нами нет Абсолюта, который награждал бы и карал по своему усмотрению. Мы хотели сказать только то, что поступки неминуемо ведут нас к закономерному финалу.

Итак, здоровье Диона восстановилось. Юноша хорошо спал, много ел, в общем, ничем не отличался от остальных фаратри – бодрых и подвижных в его возрасте. Единственное, что отбрасывало тень на картину обновления, была мрачная задумчивость, являвшаяся по вечерам. Без явных причин, когда сгущались сумерки, Авис прощался с Флюгенштайном, уходил в свою комнату, садился на край кровати и долго смотрел в одну точку на стене, мыслями уносясь далеко за пределы нынешнего часа.

Заметив это, Варфоломей озадачился. Он догадался, что наплывы меланхолии берут начало в прошлом юноши. Чтобы разобраться в случившемся, однажды, Флюгенштайн подошёл к Диону и напрямую спросил, что того гложет. Юноша попытался отговориться, но его благодетель был настроен серьёзно. Не дав парню уйти, он приказал ему сесть за стол (это происходило на кухне), и Авис, удивлённый напористостью обычно спокойного фаратри, повиновался.

– Смотри, – пригрозил Флюгенштайн. – Я хочу знать правду, не сочиняй и не умаляй ничего. Мною руководит не праздный интерес, а желание помочь.

– Вы умеете лечить души? – усмехнулся Дион.

Мужчина покачал головой.

– Если понадобится, я вылечу и душу, – ответил он. – А теперь рассказывай.

За два с лишним часа молодой человек пересказал Варфоломею историю своей жизни, начиная с первого знакомства с миром людей. Флюгенштайн слушал внимательно, изредка хмурясь или начиная улыбаться. Дион, увлечённый собственными словами, не обращал внимания на реакцию слушателя, и лишь закончив говорить, посмотрел на Варфоломея с живым интересом. Тот оставался безмолвен.

– Что дальше? – шмыгнув носом, поинтересовался юноша.

– Дальше только жизнь… – ответил мужчина. – Только она может всё разъяснить или окончательно запутать. Ты сделал много для своего возраста, и большинство твоих поступков спорны, но не преступны. Это главное.

– Но другим этого не объяснить! – вскричал Дион. – Они не так проницательны, как ты! Вы…

– Вздор, – сказал фаратри. – Тебе лишь кажется, что окружающие слепы. Нет, они всё видят, просто некоторым выгодно извратить своё понимание ситуации. Например, вашей Асити. Она поступила подло, хотя, с другой стороны, действительно, у тебя не было уверенности, в том, что она выживет.

– Но если бы она осталась там, её убили бы, а меня назвали бы трусом! – запротестовал Авис. – К тому же, зачем ей избавляться от меня. Я никогда не переходил ей дорогу.

– Возможно, дело в зависти, дурном характере или в чём-то подобном, – предположил мужчина.

– Зависти! – рассмеялся Дион. – Было бы чему завидовать!

– Единственное, что могло настроить Асити против тебя, по моему мнению, твоя непохожесть на остальных. Есть характеры, которые не выносят индивидуальности, превышающей их собственную.

На этом разговор прекратился. Более он не возобновлялся, ведь после него приступы меланхолии постепенно отпустили юношу. Жизнь парня вошла в новое русло, сулившее в будущем долгожданный покой.

Дион жил в доме Флюгенштайна и занимал ту же комнату, что и в первые сутки. Его день состоял из пробуждения, завтрака, который парень стал готовить себе сам, прогулок, изредка – охоты и помощи по хозяйству.

Теперь, несмотря на трудности, Авис был счастлив. Он жил в своё удовольствие, медленно забывая о горестях, выпавших на его долю. Шаг за шагом события былых дней истирались из его памяти, а новая беззаботная действительность всё сильнее занимала Диона.