ХОХО. Целую. Обнимаю

И как можно настолько разозлиться на другого человека просто за то, что он с кем-то встречается, и устроить открытую травлю на его страничках в интернете. Тем более если речь о Натаниэле, который всегда ведет себя дружелюбно и весело.

— Честно, я понятия не имею, как он справляется, — признается Джеву. — Он твердит, что все это не имеет значения, но ему просто не может быть легко.

— А Сори? — спрашиваю я. — Какими были последствия для нее?

— Нам повезло, что ее мать все-таки глава «Джоа Энтертейнмент», поэтому смогла добиться от журнала, чтобы лицо Сори на снимках размыли. По школе расползлись некоторые слухи… но и только.

Ну, не совсем так. Даже если на нее и не набрасывались тролли в интернете, та же Джина (а я уверена, что есть и другие) устроила травлю в школе. И Сори всегда одна, когда бы я ее ни видела.

— Ладно, — соглашаюсь я, уточняя: — Я постараюсь держаться подальше от Натаниэля. Для его блага, а не потому, что ты так сказал. Не хочу, чтобы он попал в неприятности.

Теперь я понимаю, что Джеву с большой осторожностью относится к своей репутации, общаясь со всеми одинаково и никого не выделяя. Натаниэль же — полная его противоположность. Ему в самом деле плевать.

— Дело не только в моем беспокойстве за Натаниэля, — продолжает Джеву.

Даже в тусклом свете лампы, висящей над нами, я вижу, как покраснели его щеки.

— Я не хочу, чтобы ты с ним дружила. Не так, как дружишь со мной.

У меня уходит пара мгновений, чтобы осознать…

Да он ревнует.

— Про остальное я тоже говорил серьезно, — он опускает взгляд, не в силах посмотреть мне в глаза, — но не думай, что мной движет только благородство.

Где-то вдалеке звенит звонок, значит, обед уже начался.

— Нам пора, — роняет Джеву, но никто из нас не двигается.

Я задумываюсь, не видит ли он иронии в том, что предупреждает о возможном скандале с Натаниэлем, а сам уводит меня то на лестничную площадку, то в кладовку? Естественно, я ему об этом сообщать не собираюсь.

Прядь волос падает Джеву на глаза, и я протягиваю руку, чтобы убрать ее, медленно проводя пальцами по лбу.

— Дженни… — Его веки слегка опущены, а губы приоткрыты. Когда он придвигается ближе, я стискиваю в ладонях края его капюшона. Стоит мне закрыть глаза, как дверь внезапно распахивается.

Глава семнадцатая

Йонмин стоит на пороге, глядя то на меня, то на Джеву.

— Что вы с Дженни-нуной делаете в кладовке?

Я так и замираю, заливаясь румянцем и гадая, как сейчас выгляжу. Опомнившись, я отпускаю капюшон Джеву, но, к счастью, Йонмин не обращает на это внимания, не сводя глаз с друга.

— А с чего ты взял, что мы здесь? — выдавливает Джеву.

О боже, ну и тормоз.

— Ты что-то искал? Я увидел, что свет горит, хотя… — Йонмин хмурится. — Это не объясняет, почему дверь была закр…

— Ты покрасил волосы! — перебиваю я, указывая на его шевелюру, которая из темно-синей за ночь превратилась в насыщенно-красную. — Классно смотрится!

Похоже, мой отвлекающий маневр срабатывает, потому что на лице Йонмина расцветает сияющая улыбка.

— Спасибо! Наш менеджер говорит, я — единственный в группе, кому это правда идет. Он послал меня за тобой, Джеву. Мы должны были выехать в ЕВС еще пятнадцать минут назад.

— Ах да, — отзывается Джеву. — Тогда не будем заставлять его ждать.

Я задумываюсь, признаем ли мы с Джеву когда-нибудь, что сейчас почти произошло, или как обычно притворимся, будтоо ничего не было.

— Хен, — запнувшись, добавляет Йонмин, — тот аджосси снова пришел.

При этих словах у Джеву словно срабатывает переключатель, потому что его поведение моментально меняется.

Его движения становятся резкими и дергаными, когда он достает телефон, набирает что-то на экране и прикладывает к уху. Заметив мой взгляд, он поясняет:

— Я звоню в службу охраны академии. Алло? — Похоже, кто-то взял трубку. — Возле факультета искусств заметили подозрительного человека. Это взрослый, мужчина, примерно лет сорока.

Джеву прикрывает рукой микрофон.

— С какой стороны?

— С восточной, — отвечает Йонмин, и Джеву повторяет это оператору.

— Спасибо, — он вешает трубку. — Не волнуйся, Йонмин-а. Сейчас они его прогонят.

Джеву идет вперед, а мы с Йонмином следуем за ним по бокам. От Джеву так и веет напряжением — что-то в появлении того человека сильно его взбесило.

— Кто это? — спрашиваю я Йонмина.

— Аджосси-папарацци. Это он продал новость об отношениях Натаниэля и Сори в «Бюллетин».

Ярость Джеву вдруг становится намного понятнее. Этот человек навредил участнику его группы, товарищу по агентству и другу. Это личное.

— Вас очень донимают журналисты?

Йонмин морщит нос.

— Не то чтобы. Правда, иногда они поджидают у выхода из агентства…

— Это другое, — перебивает Джеву. В его обычно мягком голосе прорезается жесткость. — На концертах, мероприятиях для фанатов, даже в местах, где нет отдельной зоны для СМИ, вроде здания «Джоа» или телевизионных станций, мы не просто ожидаем журналистов, но даже приглашаем специально. Но возле академии? У нашего общежития? Дома с семьей? Это неправильно.