Холли

– Потому что она любила меня, – говорит Холли, и как по команде на её глаза наворачиваются слёзы. – Потому что она скучала по мне.

Если бы дело было лишь в этом. Если бы не рыдания и причитания из-за подлого Дэниела Хейли. Холли сидела за кухонным столом в этом доме на Лили-Корт, пока Шарлотта и Генри объясняли, каким образом их одурачили. Они били себя в грудь. Они показывали бумаги и таблицы. Должно быть, Шарлотта сказала Генри, что всё это понадобится для убеждения Холли в их лжи, и Генри выполнил её просьбу. Он пошёл на поводу, как обычно в их отношениях с Шарлоттой.

Холли думает, что присутствие Билла на том семейном собрании, позволило бы почти сразу раскусить обман. («Не обман, а аферу, – думает она, – Будем называть вещи своими именами»). Но Билла там не было. Холли могла полагаться только на себя, но тогда она была новичком в игре и, несмотря на головокружительную сумму, которую они называли – семизначную сумму – на самом деле ей было всё равно. Её поглотила новая страсть к расследованиям. Можно сказать, она была одурманена. Не говоря уже о том, что ослеплена горем.

«Если бы я навела справки о своей собственной семье, вместо того, чтобы искать потерявшихся собак и гоняться за беглецами из-под залога, всё могло бы сложиться по-другому».

И так далее, и тому подобное.

И что же теперь ей делать с блокнотами, этими обескураживающими реликвиями её юности? Оставить их себе или, может, сжечь. Холли примет это решение после того, как дело Бонни Рэй Даль будет закрыто, либо разрешится своим чередом, как это бывает с некоторыми делами. Но не сейчас…

Холли кладёт блокноты туда, откуда взяла, и резко задвигает ящик. Выходя из комнаты, она снова смотрит на фотографии на стене. Они с матерью на каждом снимке, ни одного фото с часто отсутствующим отцом; чаще всего рука матери обнимает её за плечи. Это любовь, защита или хватка офицера, производящего арест? Может, всё вместе.

7

Пока Холли спускается по лестнице, с карманами её брюк-карго, оттопыренными баночками с таблетками, ей приходит в голову одна идея. Она спешит обратно в свою комнату и сдёргивает с кровати клетчатое покрывало. Сворачивает его в комок и несёт вниз.

В гостиной имеется декоративный камин с поленом, которое никогда не горит, потому что это не настоящее полено. По идее в камине должен гореть газ, но он уже давно отключен. Холли расправляет покрывало в камине, затем идёт на кухню за мусорным пакетом под раковиной. Она встряхивает его по дороге в прихожую. Затем складывает все фарфоровые статуэтки в пакет и возвращается в гостиную.

Все деньги по-прежнему на месте. Холли стоит отдать должное своей матери хотя бы за это. Даже её трастовый фонд – та часть, которую Холли вложила в так называемую инвестиционную возможность – в целости и сохранности. Холли уверена, что её мать покупала драгоценности на свою долю наследства, но это не меняет того факта, что она выдумала всю эту историю лишь для того, чтобы агентство «Найдём и сохраним» потерпело крах. Загнулось в зародыше. Тогда Шарлотта могла бы сказать: «О, Холли. Приезжай жить ко мне. Побудь какое-то время. Останься навсегда».

Оставила ли она письмо? Объяснение? Оправдание своих поступков? Нет. Если бы она оставила такое письмо Эмерсону, он бы уже отдал его Холли. Всё это причиняет боль, но больше всего ранит то, что её мать не чувствовала никакой необходимости что-либо объяснять или оправдываться. Потому что у неё не было сомнений в правоте своих действий. Как не было сомнений в правильности отказа от вакцинации.

Холли начинает бросать статуэтки в камин, с силой швыряя их. Некоторые остаются целы, но большинство разлетается вдребезги. Особенно те, что попадают в ненастоящее полено.

Холли получает от этого не так много удовольствия, как она ожидала. Гораздо приятнее было курить на кухне, где курение всегда запрещалось. В конце концов она вываливает остальные статуэтки из мусорного пакета на покрывало, подбирает несколько осколков, вылетевших из камина, и сворачивает покрывало. Холли слышит, как внутри звякают осколки, и это доставляет ей несомненное злобное удовольствие. Она относит покрывало к мусорной площадке сбоку дома и засовывает в один из контейнеров.

– Вот так, – говорит она, отряхивая руки. – Вот так.

Холли возвращается в дом, но не собирается обходить все комнаты. Она увидела всё, что хотела, и сделала всё, что нужно было сделать. Они с матерью не квиты, и никогда не будут квиты, но избавление от статуэток и покрывала стало первым шагом к избавлению от лежащего на плечах привычного груза. Всё, что ей нужно из дома № 42 по Лили-Корт – это бумаги, лежащие на кухонном столе. Холли берёт их, затем принюхивается. Запах сигаретного дыма, слабый, но ощутимый.

Хорошо.