Холли

У него нет причин доверять хоть чему-нибудь, что дают ему эти сумасшедшие Харрисы, но теперь, когда тошнота прошла, он почувствовал голод. Перед пробежкой он всегда ест легкую пищу, откладывая более калорийную на потом. Пакетик запечатан, а это значит, что все в порядке, но он внимательно осматривает его на наличие проколов, прежде чем разорвать его и высыпать в стакан. Добавляет воды, закрывает крышку и хорошо встряхивает, как сказано в инструкции. Пробует на вкус, затем глотает. Он очень сомневается, что напиток вдохновлен «древней мудростью», как гласит этикетка, но вполне вкусен. Шоколадный. Как фраппе, если бы фраппе был растительного происхождения.

Выпив напиток, он снова смотрит на сырую печень. Он пытается вытолкнуть поднос обратно через створку, но сначала ему не удается, потому что створка откидывается только внутрь. Ногтями он тянет створку наверх и выталкивает поднос.

— Эй! — кричит он в стеклянный глаз, глядящий на него сверху. — Эй, что вы хотите? Давайте поговорим! Давайте разберемся!

Нет ответа.

7

Проходит шесть часов.

На этот раз по лестнице спускается мужчина Харрис. Он в пижаме и тапочках. У него широкие плечи, но в остальном он костляв, и пижама, украшенная пожарными машинами, как у ребенка, хлопает по нему. Один взгляд на этого старика дает Хорхе Кастро ощущение нереальности — может ли это действительно происходить?

— Чего вы хотите?

Харрис не отвечает, только смотрит на отвергнутый поднос на бетонном полу. Он смотрит на откидную створку, затем обратно на поднос. Еще пару раз для пущей убедительности: поднос, створка, створка, поднос. Затем подходит к метле и толкает поднос вовнутрь.

Хорхе уже всё это осточертело. Придерживая створку, он выталкивает поднос обратно. Капли крови забрызгивают манжету пижамных штанов Харриса. Харрис опускает метлу, чтобы затолкнуть поднос обратно, затем решает, что это будет бесполезная затея. Он снова прислоняет метлу к краю лестницы и готовится подняться по ней. Ниже широких плеч он не так уж и сложен, но этот лживый ублюдок выглядит достаточно проворным.

— Вернитесь, — говорит Хорхе. — Давай поговорим как мужчина с мужчиной.

Харрис смотрит на него и издает вздох, как многострадальный родитель, имеющий дело с упрямым младенцем.

— Ты можешь забрать поднос, когда захочешь, — говорит он. — И точка.

— Я не буду это есть, я уже сказал вашей жене. Помимо того, что он сырой, он простоял при комнатной температуре в течение... — он смотрит на папины часы. — Больше шести часов.

Сумасшедший профессор ничего на это не отвечает, только поднимается по лестнице. Дверь захлопывается. Засов закрывается. Щелк.

8

По папиным часам уже десять часов, когда Эмили спускается вниз. Она сменила аккуратные коричневые брюки на цветочное одеяние и пару тапочек. "Может быть, уже наступила следующая ночь?" — думает Хорхе. – «Такое вообще возможно? Насколько меня вырубило после того укола?» Почему-то потеря времени расстраивает его даже больше, чем взгляд на этот застывший комок мяса. К потере времени трудно привыкнуть. Но есть еще что-то, к чему он не может привыкнуть.

Она смотрит на поднос. Смотрит на Хорхе. Улыбается. Поворачивается, чтобы уйти.

— Эй, — говорит он. — Эмили.

Она не оборачивается, но останавливается у основания лестницы и прислушивается.

— Мне нужно еще немного воды. Я выпил одну бутылку, а другую использовал для приготовления коктейля. Между прочим, он был довольно хорош.

— Больше никакой воды, пока не поужинаешь, — говорит она и поднимается по лестнице.

9

Время идет. Еще четыре часа. Его жажда усиливается. Он пока не умирает ни от нее, ни от чего-либо еще, но нет сомнений, что он обезвожен из-за рвоты, и этот коктейль... который покрывает стенки его горла. Глоток воды облегчил бы состояние. Хотя бы пару глотков.

Он смотрит на Порта-Джона, но ему еще далеко до того, чтобы попытаться пить дезинфицированную воду. «Которую я уже дважды испортил», — думает он.

Он поднимает взгляд на объектив:

— Давайте поговорим, хорошо? Пожалуйста. — Он колеблется, затем говорит. — Умоляю вас. Он слышит надлом в своем голосе. Сухой треск.

И ничего в ответ.

10

Еще два часа.

Сейчас он может думать только о жажде. Он читал рассказы о том, как люди, затерянные в океане, в конце концов, начинают пить то, на чем плывут, хотя пить морскую воду — это верный путь к безумию. В любом случае, правда это или ложь, в его нынешней ситуации это не имеет никакого значения, потому что океана нет в пределах тысячи миль. Здесь нет ничего, кроме яда в Порта-Джоне.

Наконец Хорхе сдаётся. Он просовывает пальцы под створку, опирается на одну руку и протягивает другую руку к подносу. Сначала ему не удается ухватиться за него, потому что край скользкий от сока. Вместо того, чтобы притянуть его к себе, он лишь немного отталкивает его дальше на бетонном полу. Он напрягается и, наконец, хватает за край. Тянет поднос через створку. Смотрит на мясо, красное, как сырые мышцы, затем закрывает глаза и берет его в руки, запястьями чувствуя холод. С закрытыми глазами он откусывает кусочек. Его начинает подташнивать.