Холм демонов

Перемет, к счастью, не прислушивался к разговору двух высокородных особ – он беседовал с детективом Дубовым. Василий, уже прикидывая возможность экспедиции в Новую Ютландию, расспрашивал Перемета об этой стране.

– По правде сказать, я мало что знаю об этой стране, – отвечал Перемет. – Мы туда вообще-то не суемся. Там чуть не каждый третий мнит себя славным витязем, а для любого из них истинная радость повоевать с драконом, а уж убить дракона… Хотя на что нам такая жизнь? – вздохнул Перемет. -Не станешь ведь каждому встречному объяснять, кто такой Змей Горыныч на самом деле! Слыхал только, что Ново-Ютландский король Александр очень сильно зависит от князя Григория и вынужден чуть не во всем ему подчиняться.

– Как вы думаете, способен ли он выступить против князя Григория?

– Открыто вряд ли. Но помочь врагам Григория, думаю, мог бы.

Василий что-то черкнул себе в блокнот.

– А есть ли возможность незаметно проникнуть в замок князя Григория? И вообще, что его замок из себя представляет? – продолжал расспросы Василий. – Я там был только один раз, да и то ничего в потемках не разглядел.

Перемет задумался:

– Вообще-то замок не очень старый – при Шушках ничего подобного не было, его отстроил уже князь Григорий, причем по образцу рыцарских замков Пруссии или Фландрии. Мне в моем нынешнем облике туда хода не было, так что об устройстве замка я ничего толком сказать не могу. Хотя да – Ягоровна, ну, то есть настоящая Ягоровна, а не ваша госпожа Чаликова, как-то говорила, что из замка ведет какой-то потайной лаз. И что будто бы Григорий раньше им пользовался, когда по ночам отправлялся попить кровушки окрестных поселян. Но сохранился ли этот лаз по сей день и где он выходит наружу – бог весть… – Перемет немного помолчал. Молчал и Василий, ожидая, что его собеседник еще что-то вспомнит. Но Перемет заговорил совсем о другом: – А насчет Марфы, мне кажется, Васятка прав. Если человек будет думать только о выгоде, то ничего не получится, будь он хоть трижды Иван-царевич. И мой вам совет – постарайтесь первым делом захватить именно этого колдуна, Эдуарда Фридрихыча, пока он у Григория в Пуще. Недаром же он два века спустя снова сюда пожаловал. А уж через него и до князя скорее доберетесь.

– Постараемся, – кивнул Василий.

x x x

Совсем пригорюнившись, Петрович сидел на куче конского навоза и размышлял опревратностях разбойничьей судьбы.

Внезапно его чуть не ослепил яркий свет, исходивший из какой-то странной лампадки, которую держал в руке некий господин.

– О, здрафстфуйте, дорогой херр Петрофич! – сладким голоском произнес незнакомец, и Соловей с ужасом узнал того улыбчивого господина, что его чуть не съел на большой дороге. Грозный Атаман попытался было зарыться в то, на чем сидел, а господин Херклафф тем временем деловито водил фонариком по сторонам.

– Зер гут, и даже посуда есть ф наличии, – радостно добавил людоед, когда луч выхватил из тьмы вилы и лопату. – Пошелайте мне приятнофо аппетита!

Петрович дрожал, как осиновый лист – спасения ждать было неоткуда. Но тут совершенно неожиданно в конюшне вспыхнула еще одна точно такая же лампадка – ее держала Дама В Черном, или, иначе говоря, Анна Сергеевна Глухарева.

Увидав Петровича, Анна Сергеевна с похотливым урчанием двинулась в сторону навозной кучи, но дорогу к вожделенной цели ей преградил Херклафф:

– Либе фройляйн, што фам здесь надо?

– Его! – решительно указала Анна Сергеевна на Петровича. Тот дрожал пуще прежнего и прикидывал, что хуже – быть съеденным или еще раз обесчещенным. Ни то, ни другое его совсем не радовало.

– Пардон, фройляйн, однако я пришел раньше фас, – учтиво раскланялся Херклафф.

– А мне плевать! – надменно процедила Глухарева. – Прочь с дороги!

С этими словами Дама подбежала к Петровичу и сходу завалила его на навозную кучу. Так как Соловей не был знаком с первой заповедью жертвы насилия, то вместо того чтобы расслабиться и получить удовольствие, он дико заверещал. Однако Анну Сергеевну, похоже, это еще больше возбуждало – она чуть не зубами разрывала на Петровиче его неказистую одежку.

Оторопевший от такой наглости Херклафф не сразу пришел в себя, а когда увидал, что его добыча вот-вот достанется сопернице, решительно схватил Петровича за ногу и потянул к себе. Анна Сергеевна не сдавалась, а несчастный Петрович, чувствуя, что его вот-вот разорвут пополам, орал уже просто неблагим матом.

И тут дверь распахнулась, и в конюшню ворвались трое охранников с секирами наголо.

– Что за шум? – грубо спросил старший.

– А мы тут разфлекаемся, – нехотя выпустив Петровича и состроив некое подобие улыбки крокодила, чуть не пропел людоед. – Не так ли, фройляйн?

– Так, – буркнула Анна Сергеевна, столь же нехотя оторвавшись от Петровича.

– Развлекайтесь потише, – подозрительно оглядев всех троих, сказал охранник.

– А-а, ну так мы уше заканчифаем, – елейным голосом произнес Херклафф. С этими словами он как ни в чем не бывало подал руку Глухаревой. Та бросила последний вожделенный взор на Петровича и, увлекаемая людоедом, вместе с ним покинула конюшню.