Холод

Вот только ничего у них не получится, думалось Гале. Я не дам им в этот раз сделать из мальчика орудие убийства. И я не дам им вдосталь насладиться зрелищем его гибели. Не позволю.

— Галочка, у меня голова кружится, — внезапно ослабевшим голосом произнес Фенит.

— Я здесь, — Гала подошла к нему, подхватила за локоть. — Пойдем, приляжешь.

— Сейчас, — он судорожно вздохнул. — Я еще минутку посмотрю.

— Конечно, — согласилась Гала. — Снег и правда очень красивый. Посмотри, я подожду.

Она уже видела — началось. Дыхание Фенита становилось всё более и более неровным, по телу пробегали пока что еще слабые волны судорог. Терморегуляция, похоже, уже пошла в разнос — Фенит в мгновение стал мокрым от пота, а через несколько секунд начал дрожать. Он попытался запахнуть одеяло, но руки не слушались.

— Пойдем, — попросила Гала. — Пойдем, детка.

Кое-как она дотащила мальчика до кровати, и помогла ему лечь.

— Только чтобы не бежать… — речь Фенита теряла связность. — Галочка… я… не бежать… не надо… я… Галочка…

Гала осторожно погладила его по голове, одновременно проверяя. Под пальцами уже наметился костный провал — сейчас то, что стремительно заменяло собой мозговое вещество, уже плавило кости черепа, поглощало их.

— Галочка… — прошептал Фенит. — Мама…

Медлить больше было нельзя. Гала поднялась, взяла со стола шприц, снова села обратно. Одной рукой обняла Фенита, а другой — быстрым движением ввела иглу ему в руку.

— Сейчас, сейчас, милый, — прошептала она. — Сейчас ты уснёшь. Спокойной ночи, детка, спокойной ночи…

В шприце была адская смесь, которую Гала придумала еще года три назад, но всё никак не решалась сделать. Она подбирала препараты потихоньку, что-то удалось купить, что-то украсть. Главное — смесь должна сработать так, как она, Гала, обещала Фениту. Он ничего не должен почувствовать. Он просто заснет. А потом у него остановится сердце. А потом…

В дверь постучали.

— Галина, у вас всё нормально? — спросил мужской голос.

Степан, сукин сын.

— Да, — отозвалась Гала. Тело Фенита дернулось, обмякло. Гала положила руку ему на шею — пульс еще не пропал. Плохо.

— Не бежит еще?

— Пока нет, — как можно более беспечно ответила Гала. — Я позову.

— Смотри, не смухлюй, — в голосе Степана звучала угроза. — Знаю я тебя, суку бесплодную.

Гала ничего не ответила. Снова положила руку на шею мальчику — пульс пропадал, прерывался. Еще три минуты, а лучше — пять. Но пяти нет. Значит, три. Бросив шприц на пол, она взяла со стола скальпель и подошла к телу.

— Ну давай, гадина, — прошептала она. — Давай, начинай. Сейчас и посмотрим, далеко ли ты вылезешь.

* * *

Сначала они полчаса ломали запертую дверь — и все эти полчаса Гала сидела рядом с кроватью, рядом с мертвым Фенитом, сжимая в кулаке бесполезный уже скальпель. Всё вокруг было в крови, она сама удивилась, что ее получилось столько, ведь когда она начала кромсать «мертвую голову», сердце мальчика уже не билось, и по идее крови не должно было быть столько. Однако в крови в результате оказалось всё — и кровать, и пол, и руки Галы, и ее халат, и даже на волосах, кажется, засыхали сейчас брызги крови.

Потом Галу били в четыре руки — в коридоре, при всем честном народе, который, конечно, весь высыпал в коридор, потому что упустить подобное зрелище означало себя не уважать.

Потом ее втолкнули в какую-то подсобку, и через час туда пришел священник, но в подсобке ему показалось неудобно говорить, слишком тесно, поэтому их переправили в кабинет Марии Михайловны, и беседа со священником длилась в результате больше часа: Гале вменялся в вину грех смертоубийства и диверсия.

— Убийства? — переспросила тогда Гала. — А намерено заражать детей — это, по-вашему, не убийство?

— Это есть не убийство, а промысел божий, — прогудел в ответ священник. — Ибо всевышний сотворил эту напасть для скорейшего очищения нашей земной обители от…

— Ну так я еще сильнее ускорила очищение, — дернула плечом Гала. — В чем проблема?

— Ты эксперимент сорвала, дура, — рявкнул священник, теряя терпение. — Ты на чьей стороне вообще, сучья дочь? На нашей или на ихней? Ты зачем гриб изрезала, раскрыться ему не дала? Зачем выблядку этому голову располосовала?

— Он не выблядок, а мальчик, — звенящим голосом возразила Гала.

— Он не мальчик, а сучье семя, — отрезал священник. — Рожденное блядью от нечистых. Демонов высер. Кого защищаешь, женщина? Кому служишь?

— Никому, — Гала отвернулась. — Я не раб, чтобы кому-то служить.

— Да, ты не раб. И не женщина. Ты выродок, — священник встал, давая понять, что разговор окончен. — А как поступать с выродками, уже давно решено.

Он развернулся и вышел, больше ни разу не взглянув на Галу.

* * *

К вечеру, когда стемнело, ее заперли в ту самую шестую комнату, предварительно отобрав всё, что можно было бы использовать для самоубийства. Отобрав, а потом снова избив — видимо, чтобы совсем пропала охота что-то предпринимать.