Холодная ярость. Воспоминания участника конвоя PQ-13

Финк обратился с просьбой о получении дополнительного боезапаса к военно-морскому атташе в Мурманске коммандеру Финкелу. Тот, в свою очередь, должен был передать этот запрос русским военным властям, в распоряжении которых находилось огромное количество боеприпасов, доставленных в Россию на судах союзников. Но только 9 апреля он сумел передать нам 3000 12,7 мм патронов, включая 2750 с шаровидными пулями и 250 с трассирующими.

Тем не менее воздушные налеты продолжались и 6, и 7, и 8 апреля. Как правило, мы оставались на борту судна, наблюдая из укрытия за действиями советских самолетов противовоздушной обороны. С высоты наших «пулеметных гнезд» на высоких платформах мы могли, по крайней мере, хорошо видеть происходящее вокруг нас, а заодно и попрактиковаться в стрельбе «вприглядку» по вражеским самолетам. 8 апреля береговым батареям удалось сбить один бомбардировщик. Часто над нами пролетали советские самолеты, контролирующие прилегающее воздушное пространство.

Глава 7. Жизнь на берегу и новые воздушные налеты

7 апреля мы вместе с Полем Харки решили сходить в город и попытаться купить там какие-нибудь сувениры. Мы облачились в военную форму, наслышавшись, что только человек в форме пользуется у русских уважением, и обзавелись кучей пропусков. Эти документы мы предъявили часовому, стоящему у трапа, который тщательно разглядел их со всех сторон, одобрительно кивая по мере изучения, а затем произнес: «Хорошо» – и разрешил нам сойти на берег. Нам было хорошо известно о том, что военные и милицейские патрули могут в любой момент остановить нас с целью проверки документов, удостоверяющих наши личности.

8 городе не было никаких видов общественного транспорта. На улицах можно было увидеть только военные грузовики, танки или мотоциклы. Местное население передвигалось пешком или пользовалось санями и колясками, запряженными лошадьми. Земля была покрыта плотным снежным настом, и повсюду можно было увидеть носившихся на коньках ребят. Прохаживаясь по улицам, вымощенным камнем, мы смогли отыскать лишь несколько работающих магазинов, в которых торговали дешевой домашней и кухонной утварью. В них не было ничего, что нам хотелось бы купить. Повсюду можно было заметить приметы военного времени: воронки от бомб, разрушенные здания, разбитое стекло, брошенные искореженные автомобили и обломки сбитых германских самолетов. Здесь можно было увидеть практически совершенно целый двухмоторный германский бомбардировщик. Похоже, что после того как его подбили, летчик пытался посадить его на землю. С самолета были сняты все мало-мальски ценные вещи, и трудно вообразить, что могло статься с пилотом, если бы он остался жив. Сам город производил тяжелое, гнетущее впечатление. Прохожие подозрительно относились к «капиталистам» и не обращали на нас никакого внимания. Определенно, они старались избегать разговоров с нами из опасения, что это заметит кто-нибудь из сотрудников милиции или КГБ и сообщит куда следует.

Мы решили наведаться в гостиницу «Интурист» и, может быть, немного перекусить здесь. Войдя в вестибюль, мы поняли, что оказались в другом мире, совершенно не похожем на тот, что мы только что видели. Здесь была красивая мебель, люди носили куда лучшую одежду, несколько старших офицеров и англичан спокойно беседовали на английском языке. К своему удивлению и восторгу, среди них я увидел эффектную яркую женщину в роскошном меховом наряде с отделкой из меха горностая. Ничего подобного мне не доводилось видеть в своей жизни. Даже на ногах у нее была обувь из великолепного меха, а двигалась она с достоинством и грацией настоящей принцессы. Пол и я тотчас же в нее влюбились. Я так и не узнал, кто она такая, и больше никогда ее не видел, но тот день стал для меня незабываемым благодаря этой женщине. Поднявшись на второй этаж, мы оказались в холодном зале ресторана, но к этому времени мы уже довольно сильно проголодались. На обед подали рыбу с рисом, черный хлеб и чай – совсем недурно, принимая во внимание обстановку того времени.

Подошло время возвращаться на судно, но не успели мы далеко отойти, как прозвучал сигнал воздушной тревоги. От пронзительных завываний сирены аж мурашки по спине бежали. Мы бросились к расположенному неподалеку бомбоубежищу. К тому времени в него уже набились семьи горожан, рабочих и солдат. Мы смогли протиснуться внутрь и провели здесь минут 45, пока не прозвучал отбой, после чего продолжили свой путь в сторону судна.

10 апреля… Чарльз Ковингтон-младший, матрос 2-го класса, один из артиллеристов, служивших на потопленном немцами «Эффингаме», оставшийся в живых, получил назначение на наше судно.