Холодное сердце

Она не станет оборачиваться на соблазнительный звук его раскатистого смеха, не будет чувствовать себя согретой и обласканной его весельем в этот печальный день. Одна часть Хлои так отчаянно хотела оказаться в его объятиях, что уже почти чувствовала, как его тепло и сила окутывают ее. Если быть честной, это была большая часть, хотя безопасней было не быть честной.

– Оставьте меня, милорд.

– Нет, вы и так слишком много времени провели в одиночестве, – возразил он с нетерпением.

– Не вам меня упрекать, когда вы сами на годы заперлись в своей северной крепости и делали вид, что окружающий мир не существует.

– Значит, мы с вами одинокие души, и у нас много общего. Однако я бежал от опасности, которую мы представляли друг для друга, совсем не для того, чтобы взять реванш сегодня.

– Я не сомневаюсь, что вы в высшей степени порядочный человек, милорд.

– Нет, но я, как могу, борюсь со своими демонами. И вам следует поразмыслить об этом, мадам, прежде чем снова провоцировать меня.

– Я провоцирую вас?

– Да, вам следовало бы понимать, миссис Уитен, что вы всегда в опасности, когда я рядом. Но похоже, вам это нравится.

– По-моему, это у вас большой дом, сад в несколько акров и целое поместье, где вы можете благополучно избежать встречи со мной. Я не понимаю, как можно меня осуждать за небольшую прогулку вблизи дома? На вашем месте я бы воспользовалась своей свободой и просто прошла мимо.

– По-вашему, вышагивать прямо под окнами комнаты, где я, как вам известно, всегда работаю, когда приезжаю в Фарензе-Лодж, это не значит провоцировать меня? Разве я не ясно дал вам понять, что будет, если вы станете меня дразнить, вместо того чтобы шарахаться от меня, как от чумы? – прохрипел Люк, обнимая ее.

– Пустите меня, варвар, – выпалила Хлоя, но он наклонил к ней голову и посмотрел в глаза, в которых отразилась такая же буря противоречивых чувств, борьба сердца и разума. Она почувствовала, что теряет голову от его близости.

– Остановите меня, – мрачно потребовал Люк, наклонившись так близко, что Хлоя почувствовала на коже его дыхание.

Глава 8

Хлоя знала, стоит ей сказать слово или отпрянуть от него, и лорд Фарензе оставит ее в покое. Но она не могла сделать этого. Прикосновение его губ было нежным, как мольба, и она замерла в ожидании: сейчас он вспомнит, что целует экономку, и в ужасе отшатнется. Но его губы жадно и чувственно впились в ее рот, и Хлоя почувствовала, как по всему телу разлился огонь.

Желание, с которым она так долго боролась, нетерпеливо требовало положить конец десятилетию одиночества и разочарований. Она качнулась к нему, ее губы раскрылись, хотя сознание нашептывало Хлое, что это безрассудство. Легкая дрожь, пробежавшая по телу Люка, разрушила последние барьеры, сдерживавшие ее. Хлоя ощутила, как его руки скользнули к ней на талию, теснее прижимая ее к жаркому и такому непохожему на нее телу, которое уже не могло скрыть, как сильно он хотел ее. Нет, не хотел. Она была нужна ему как воздух.

Пораженная этим неистовым огнем, который не могли остудить ни мороз, ни печаль этого скорбного дня, она почувствовала, как каждая ее пора, каждый вздох открылись навстречу Люку. Все ее чувства обострились, словно проснувшись от сна, в котором пребывали с того прощального поцелуя много лет назад. Ей захотелось снять свои узкие перчатки и голыми руками прикоснуться к его лицу. Вместо этого Хлоя провела пальцем по его высокой скуле, и в том месте, где тонкая замша перчаток, словно крыло бабочки, касалась упругой кожи, вспыхнула яркая полоса. Потеряв голову от собственной дерзости, она поднялась на цыпочки и положила руки Люку на плечи, чтобы разглядеть его поближе. В эти мгновения, выпавшие из общего хода времени, он принадлежал ей, а она ему.

В тех местах, где они не соприкасались, его пальто было ледяным, но туда, где, прижимаясь друг к другу, таяли их тела, не мог пробраться никакой холод, никакая зима. Никому бы и в голову не пришло, что такой жар мог соединить угрюмого лорда Фарензе и его холодную, сдержанную экономку.

Рука Люка скользнула вверх, почувствовав сквозь толстое зимнее платье ее бесстыдно разгоряченную грудь, жаждавшую его прикосновений, и сладкая новизна этого ощущения, снова ставшего реальностью после стольких лет, заставила сердце Хлои затрепетать. Ее тело наполнилось тем жгучим томлением, которое один лишь он мог вызывать в ней. Когда желание, пронзив ее острым кинжалом, коснулось горячего лона, из груди Хлои вырвался низкий стон.