Холодные глаза

– А я хотел видео. Мы оба получили что хотели, да?

– Да, – кивнул я.

– Расскажешь кому-нибудь об этом?

– Нет.

Заур смотрел на меня несколько секунд, обдумывая что-то, а потом просто повторил за мной:

– Нет…

Он подошел ко мне и тоже выглянул на улицу. Снег продолжал идти.

– И что… он убийца? – спросил я.

– Нет. Пока ни хуя не ясно. Сука, блядь! Как не материться тут. Нет, будем еще копаться. Надо искать нож… Одежда, свидетели, следы, потом лаборатория, туда-сюда. Работы много, но я чувствую, что нашел след.

– Из-за его мотива?

– Это тоже. Тут много всего, пацан. Но я видел в его глазах это… Это желание кого-нибудь убить. Я такие вещи знаю. Видел уже много раз.

За нашими спинами послышались быстрые шаги. Мы оглянулись. Это был начальник районной полиции Ахмад. Не говоря ни слова, с каменным выражением лица он шел к выходу, но остановился и подошел к нам.

– Заур… Только попробуй его подставить, – сказал он с явным вызовом.

– Мне никого подставлять не нужно. Он сам уже почти готов.

– Делай свою работу! Собирай доказательства! Если я замечу, что ты хоть что-нибудь подгоняешь под себя, я сделаю так, чтобы тебя сняли с дела. Мы оба знаем, что тут есть личный мотив. – В последние слова Ахмад вложил столько скрытого смысла, сколько смог.

Я не понимал, о чем речь, однако Заур точно понял.

– Никаких личных мотивов нет, – отрезал он, но это не прозвучало уверенно.

– Я тебя предупредил, Заур. Ты умрешь, а твоим детям еще жить и носить твою папаху и твои грехи. – С этими словами Ахмад вышел из хостела. Застегивая пальто, он сел в машину, несколько неумело развернулся и уехал.

Заур все это время молча провожал его взглядом, а потом выдохнул и сказал:

– Голодный как волк. Идем.

Мы вышли на улицу. Снег и не собирался останавливаться. Несколько возмущенных зевак пытались подойти к Зауру, но полицейские преграждали им путь, и это вполне естественно вызвало волну негодования. В очередной раз кто-то из местных попытался помериться силами с представителем власти, и на этот раз народ тоже сработал оперативно, растащив их в разные стороны. Мы сели в черную «камри».

– Дело приобретает скверный оборот, – попытался пошутить я.

– А?

– Говорю, народ вскипает.

– Да, местные очень сложные.

Машина развернулась, и мы поехали наверх.

– Я не люблю всех в одну… ну понял.

– Да, – ответил я, сообразив, что он имеет в виду гребенку, но решил не умничать.

– Но я тебе за слова отвечаю. – Заур постучал указательным пальцем по рулю. – Вот эти вот, бля, пиздец какие сложные люди. Любая мелкая проблема – решают легко, сами тут. Но если кто-то залезет со стороны… начнется вот такой пиздец.

– А вы?

– Что?

– Вы «со стороны»?

– Ох, блядь, для них я с пиздец какой стороны, – усмехнулся он. – В моем случае им даже сторона не нужна. Я тут, блядь, отдельный остров.

– Поэтому они злые? Потому что влез кто-то со стороны?

– Конечно, – усмехнулся он. – Нет, они еще не злые. Сейчас они чуть потерянные, потому что не понимают, местный это сделал или со стороны. И если будет со стороны, то для всех это лучшая ситуация.

– Почему?

– Да потому что злодей, блядь, со стороны. Скажи, что лучше – чтобы отец зарубил все семейство или какой-нибудь иностранец?

– Ничего не хорошо, – нервно усмехнулся я.

– Тупой пример. Но это правда. Спокойней, когда понимаешь, что это не местный, не сосед, не родственник.

Когда мы выехали на главную дорогу, Заур вдруг спросил:

– Чё, как тебе?

– Что?

– Все. Вся эта ху… суета. Допросы, ножи, блядь, эти люди. Ожидал такое увидеть?

– Хочу домой, – ответил я на все разом.

– Это хорошо. Наш работник будет через час-два, так что твоя работа закончилась. Покушаем, и сразу поедешь. Мне сказали, что дорогу на одну полосу расчистили. Там небольшая пробка, как только это место проедешь, к восьми часам уже будешь в Махачкале. Забудешь весь этот пиздец, который увидел и услышал. Меня забудешь, – усмехнулся он. – Вот тебе за твои труды. – Он отсчитал три тысячи и положил мне на колени. Я собирался отказаться, но он жестом меня заткнул. – На санаторий, нервы лечить, не хватит, но хоть что-то. Я тебе запретить не могу, если ты собрался что-нибудь писать о том, что увидел, но советую хорошенько подумать. Никто тебя в подвале не закроет, но имей в виду, что можешь расстроить кого-нибудь наверху. Что еще я хотел сказать… Вроде все. Вопросы?

– Что будет с Али?

– Пока ничего. В принципе мы уже можем его забрать на всякий случай в районный участок, но подержим тут, привяжем кого-нибудь к нему. Считай, что домашний арест. Уверен, через день-два мы найдем еще что-нибудь. На него или на кого-то другого. Если будет Али, то надавим, думаю, либо он сдастся… – И тут на полуслове Заур остановился.

– Либо что?

– Либо он на самом деле не помнит, как сделал это. И начнется весь этот цирк. Больной, хромой. Совершил в состоянии аффекта или вообще окажется шизанутый, отправят в психушку до конца жизни. И не получит он ничего за то, что сделал.

– Такое тоже возможно?