Холодные глаза

– Слушай внимательно. Может, тебе тоже пригодится в работе. В жизни происходит много разного пиздеца, и ты с ним часто сталкиваешься. Особенно когда делаешь мою работу и иногда – когда делаешь упорно твою работу тоже. Например, если бы ты не постарался приехать в это село, попасть внутрь того дома, попасть на допрос, ты бы не увидел все это и жил бы нормально. Работа хорошего журналиста и хорошего полицейского похожа – это один ебаный магнит, притягивающий все ебаное зло. Понял? А еще говорят, что мы долго не живем. – Он указал на себя и на меня, видимо, имея в виду полицейских и журналистов. – В общем, ты все это видишь и начинаешь всю эту хуйню примерять на себя. Ну, пропускать через свою мораль. Сам себе судья. Мол, этот черт, тот красавчик, этот виноват, тот ни при чем, так можно, а так нельзя. То есть если ты нормальный пацан, то у тебя есть моральный этот… Блядь…

– Кодекс?

– Да. И ты начинаешь его долбить, пока пытаешься себе объяснить, что за хуйня вокруг происходит. Ты молодой и сопливый. Тебе кажется, что вокруг тебя либо долбоебы, либо просто конченые мрази, а ты у нас такой хороший парень. Это у всех так начинается. По тебе тоже видно, что ты нормальный, а значит, ты думаешь, что остальные, не похожие на тебя, ебанутые на голову. Пока ты тут находился, наверное, уже сто раз успел осудить других, – сказал он и посмотрел на меня изучающе. Он был прав, я только и делал, что судил других согласно своему моральному кодексу, но мне казалось, что так и надо, потому что я трезво вижу, кто и что собой представляет. На это я почти сразу получил ответ: – И ты можешь быть прав, можешь быть не прав. Без разницы. Какой бы ты человек ни был, другим похуй на твою мораль. Каждый для себя хороший человек, и у всех свой кодекс. Но в один момент, когда устанешь от этого, ты перестанешь судить других и начнешь вести себя по-взрослому. А знаешь, как это?

– Как?

– Ты поймешь, что не бывает так, что кто-то полностью чистый, а кто-то полностью грязный. Ты все взвешиваешь и принимаешь примерное решение. Что касается туристки и Али… Там в лесу больше никого не нашли. Никто не знает, от кого она убегала и почему кричала. Там мог быть медведь, змея, даже паук, блядь, но никого не нашли. Там был только он. И мне кажется, что, скорее всего, он и был виноват. Были у него плохие намерения или не было. Может, он случайно ее напугал, а потом побежал за ней, чтобы… не знаю, извиниться, а получилось то, что получилось. Но я веду себя по-взрослому, а значит, запихнул свою мораль куда поглубже. Я не хочу его судить и стараюсь делать свою работу. Но со временем я начал чувствовать этот запах виноватого человека, назови это как хочешь. Хоть, блядь, экстрасенсом. Я чувствую, что с этими охотниками, с этим Али и его «не помню, не знаю» что-то не так. Он что-то скрывает. Мы сейчас ищем девушку, подругу средней, которая была на фотке, узнаем, при каких обстоятельствах была сделана эта фотка, потому что, если судить по фото, то он их знал и преследовал за некоторое время до убийства.

– А другие варианты вы рассматриваете?

– До конца дня приведут еще пять человек. Одного дальнобойщика, не знаю, что он забыл в тот день в этом селе, нескольких соседей, с которыми был конфликт из-за воды. Хабиб построил этот дом только года два назад, хотел провести себе воду через общую трубу, а кое-кто был против, потому что общий напор и так слабый. Это то, что тут в селе, а если ты будешь вспоминать всех врагов, которых он нажил по ходу работы, начиная с Али, то тут мне в голову приходит как минимум человек двадцать, и это только те, кого я точно знаю по именам. Мой опыт говорит, что надо копать там, где больше всего шансов. Так что главным подозреваемым занят я, остальных обработают местные. Если ничего не найдем, то будем искать врагов по профессиональной линии.

Мы еще немного помолчали. Он вернулся к телефону, хмыкнул, шмыгнул, бормотнул…

– Часто у вас такие дни? Ну, как сегодня, вчера…

В ответ Заур повернул ко мне ладонь тыльной стороной и показал четыре пальца, а потом объяснил:

– Сейчас я веду четыре дела. Все убийства. Такого, как это, конечно, нет, но много чего случается. Примерно месяц назад в главном селе этого района, ну, в административном центре, кто-то замучил пенсионеров: бабушку и дедушку. Пытали, чтобы узнать, где те запрятали пенсию. Бабушка скончалась. Дед живой в больнице. И все ради чего? Двенадцать тысяч пятьсот рублей и старый телевизор – вот что досталось шпане, которая это сделала. Стариков мучили. Пиздец. И это тоже впервые на моем опыте. Только начал об увольнении думать – и с ходу посыпались необычные дела.

– Раскрыли?

– Через сорок пять минут. Дом через дорогу. Такие дела быстро решаются. Соседи, родственники, враги. Всякая шпана. В селах все за всех знают. Там были обычные укурыши. И вот теперь мы тут. – Заур мотнул головой в сторону конца села, где на возвышении, слегка поодаль от остальных домов, стоял дом Хабиба.

– Внимание общественности мешает? Все эти публикации в СМИ, интернете…