Холодные глаза

– Все возможно… все. Хотя он мужик прямой. Не думаю, что сам будет эту хуйню крутить, а суд может. Тут, бля, такая санта-барбара. Вот захочет кто-нибудь Ахмада с должности сместить и начнет дергать ниточки в суде. Или мое начальство. Тут теперь все на прицеле. Я так, мелочь. Меня даже стремно крайним делать. Слышал такую тему? Для одних проблема, для других возможность. Вот что тут происходит. Я забыл, как тебя зовут.

– Арсен.

– Здесь бомбовые ботишал готовят. – Он ткнул пальцем в кафешку. – Знай на всякий случай, если заедешь сюда по работе.

– Не, хватит с меня этого места.

Машина припарковалась у единственного на все село кафе с типичным для таких мест названием «У Патимат».

Мы сели за столик, и уже через пять минут перед нами появились легендарные, по словам Заура, ботишал и кружки с пакетиками «липтона». Для нас любезно нарезали лимон и дали горсть конфет. Патимат, пышная дама, заправлявшая кухней, помахала следователю рукой, тот махнул в ответ, потом стрельнул глазами в сторону симпатичной, скромно одетой официантки, но ответной реакции не получил.

– Новенькая, что ли… – буркнул он себе под нос. Взял со стола зубочистку и принялся довольно умело орудовать ею во рту.

Еда действительно была невероятно вкусной, но мысли мешали мне наслаждаться ею. Я думал о множестве «если», которые могли возникнуть по ходу расследования, если оно в самом деле будет вестись согласно букве закона. И еще я пытался разгадать, что происходит в голове человека, сидящего напротив. Заур, действуя вилкой, уплетал тягучие лепешки с творогом и сыром, заливал в себя чай и напряженно пытался печатать в телефоне, попеременно бурча что-то матерное то на русском, то на аварском.

– Эти еба… – Он оглянулся по сторонам, будто десятилетний хулиган. – Эти соцсети… Стоит одному, – тут он поубавил громкости, – гондону, – прибавил громкости, – что-то не то ляпнуть, и начинается. – Он показал обеими руками, будто мнет что-то воображаемое.

– Хаос? Паника?

– Во… паника. В прошлом году тут, в ста километрах отсюда, лесной пожар был. Самолетами тушили, набирали воду в Каспийском море – и туда, на лес. В один момент в соцсетях начинаются разговоры жителей села, будто кто-то их отравить пытается. Мужик записывает видео, показывает дохлых куриц, говорит, самолет вечером пролетел, а наутро все сдохло. И, блядь, пошло по всем сетям. Еще три человека вообще в других районах, на севере Дагестана живущие, начинают рассказывать ту же историю. Вот скажи мне, зачем самолету травить шесть из десяти куриц? Блядь, ну зачем?

Я развел руками.

– Вот, бля, я тоже думаю… Взяли того бедолагу, накатали на него административку, еще кое-что прикрутили, полгода в колонии провел. Вышел как новенький. В Бога говорит, поверил.

– Серьезно?

– Так и сказал.

– Не знаю. Мне не кажется, что тюрьма как-то воспитывает.

– А вот это держи при себе. – Он ткнул в меня пальцем. – Знаешь, какой процент уголовников совершает повторно преступления?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю. Но он большой. И мне как следователю гораздо удобнее, если потенциальные бандиты сидят в тюрьме. Сон у меня лучше от этого, – закончил он и с удвоенным азартом принялся что-то набирать в телефоне.

Мы сидели у окна и могли созерцать прекрасную, но мрачную панораму села и нависающих над ним грозных снежных гор. Я ощущал их присутствие, как будто сквозь туман за нами наблюдали молчаливые каменные гиганты, судьи, не понимающие, в чем смысл суеты этих букашек…

Сигнал машины, проезжавшей мимо кафе, заставил меня очнуться. Заур в ответ приподнял руку, улыбнулся, не очень искренне сказал «Валейкум салам…» и сразу вернулся к телефону. Мизинцем правой руки он поковырялся в глубинах своего рта. Видимо, зубочистка не очень хорошо справлялась с такой задачей. А я наблюдал за этим персонажем, способным вести жесткий допрос, угрожать человеку, выслушивать оскорбления местных жителей, а потом сесть за столик в кафе, пить чай и ковыряться в зубах.

– О чем думаешь? – вдруг спросил он.

– Просто… – ответил я и отвел взгляд в сторону окна. – Вы отсюда?

– Не. Вот эту гору видишь? – Он указал как раз туда, куда я смотрел. – За ней еще одна гора, а за ней мое село. – Он произнес название, но я его никогда не слышал. Я и об этом селе никогда не слышал. – Маленькое. Может быть, сто пятьдесят хозяйств.

– Местные вас знают.

– Ну, это наш район. В смысле Следственного комитета. Меня сюда прикрепили как выходца из этого района. Чуть что произойдет жесткое, и я уже тут. А так да – пара родственников здесь тоже живет.

– Жена Али? – спросил я, но явно зря это сделал.

Заур несколько секунд смотрел на меня, а потом без каких-либо эмоций сказал:

– Да. Моя сестра. Она переехала сюда, когда вышла за него.

– Вы думаете, он убил ту туристку? – задал я следующий вопрос, потому что решил, что раз уж он ответил на один, то терять нечего. Если бы он захотел, то уже заткнул бы меня.

Заур отложил телефон в сторону, влил в себя остатки чая, отставил кружку, всем своим видом показывая, что сейчас он поделится со мной жизненным опытом.