Холодные зори

Василий быстро спустился в кочегарку. Топки под котлами хорошо расшуровала молодежь, предводительствуемая Павлом Хромовым, предварительно крепко подпоив приставленного к арестованному гудку охранника, который теперь сладко спал. Прочно, обеими ногами встал Василий Масленников на площадке возле раструба паропровода к гудку, отпирая огромный, словно амбарный, замок. Освободив цепь, он с силой рванул ее на себя и тут же сразу отпустил. И вновь потянул вниз. И вновь отпустил. Поджарый, но мускулистый и сильный, он играл цепью так, словно выстукивал ключом на телеграфном аппарате азбуку Морзе. Традиционный, вошедший в быт рабочего поселка организатор и вожак рабочих масс, заводской гудок непривычно прерывисто и дробно призывал рабочих: «Покидайте цеха, все — на митинг! У нас на заводе всеобщая политическая забастовка российского пролетариата началась!»

Люди потянулись из цехов к главной проходной. Некоторые рабочие уже вооружились железными прутами или пиками со стальными наконечниками.

Площадь возле главной проходной, перед самой заводской конторой, быстро наполнялась: тысячи рабочих пришли сюда.

В глубине высокого, просторного крыльца стоял акционер-директор в окружении своих приближенных, а ниже на широких ступенях разместилась группа из цеховых уполномоченных. Степан Кочурин громко и расчетливо бросал слова-призывы в оживленную рабочую толпу, словно поленья в топку очередного кострища революции.

— Смело вставайте, братья по классу, под наше рабочее красное знамя — знамя священной борьбы за свободу народа. Знайте, это на нашем красном знамени кровь ваших братьев и сестер, отцов и матерей, которых расстреливали на улицах, гноили в тюрьмах, ссылали на каторгу. Под красным знаменем пролетариата и социал-демократии мы начнем наш смертный бой с царизмом и его прислужниками за рабочую правду, за всех угнетенных и обездоленных!

— Долой царя — убийцу безвинных людей! — крикнули из толпы.

И тут же Кочурин подхватил в тон общему настрою людей:

— Сам народ должен решать свои дела в демократической республике, без царя, без господ, без фабрикантов и помещиков! Все фабрики и заводы, все машины и вся земля — народу. На нашей русской земле не должно быть ни богачей, ни бедняков!

Толпа одобрительно гудела.

— Бастовать до полного удовлетворения всех наших требований! — крикнул кто-то.

И генеральный акционер-директор воспользовался паузой в речи Кочурина.

— Сограждане! Дорогие русские люди! — воскликнул он, и пенсне задрожало на его мясистом носу. Слегка порастолкав впереди стоящих, он выдвинулся к ступеням и стал рядом с Кочуриным. — Дирекция создала Совет цеховых уполномоченных, приняла длинный список ваших требований на рассмотрение совместно с вашими представителями. Немалое число требований уже удовлетворено: есть повсюду в цехах бачки с водой, есть уже кое-где и кипятильники, а в субботу введен укороченный день для посещения бани.

— Товарищи! — прервал акционер-директора мощный голос Гурия Кисина. Он только-только поднялся из толпы на крыльцо. — Не поддавайтесь на экономическую программу стачки. Мы начали стачку политическую, и у нас один лозунг: «Да здравствует русская революция, долой Николая Романова, кровавого царя, со всеми его прислужниками!»

— Правильно! — поддержала его молодежь. — Долой царя, кровавого палача народа!

— Дайте досказать господину директору! — истошно кричали из толпы пожилых рабочих.

И генеральный директор, театрально вскинув руки, словно простер их с мольбой к небесам, где обитает всевышний, патетически воскликнул:

— Я горько плачу и призываю господа в свидетели моих чистых помыслов и добрых намерений! Я слезы лью над трагическим непониманием — увы мне! — многими рабочими своего истинного положения!

Но Кисин не стал ожидать его новых излияний.

— Граждане! — крикнул он. — Всеобщая забастовка началась! Выше голову, товарищи! Вперед и только вперед! Никаких уступок хозяевам, верным псам самодержавия!

Лицо генерального налилось краской гнева и тут же побледнело, а губы стали чуть заметной синей полоской, окаймляющей широко открытый рот. Он истерично затопал ногами и закричал на Кисина:

— Кто ты такой, чтобы здесь, перед лицом представителей Управления всеми Волжскими заводами, сеять крамолу?! Я тебя вызову завтра же в суд! Попрошу всех разойтись! Объявляю волю акционеров: если в ближайшие дни эта бессмысленная стачка не прекратится, заводы будут закрыты и все забастовщики получат расчет без права возвращения на прежние работы.

Где-то в середине гудящей толпы взметнулось красное полотнище и раздался дружный и стройный хор голосов:

Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног…

Толпа качнулась, задние ряды манифестантов поднажали так, что поток людей невольно хлынул в широко распахнутые ворота и мощной лавиной двинулся по узкой улочке, решительно направляясь к большаку.