Холодные зори

Увидев бумагу, которая ее обозлила уже своим заглавием — «Требования», мадам Аннет мило защебетала:

— Миль Магусенька, пагдон, добгый душенка… Потом, потом. Надо работа делать ского-ского.

«Требования» Аннет оставила у себя.

И только спустя неделю хозяйка как-то в субботний вечер пригласила Маринку, но не в рабочую контору, а к себе домой, в гости.

Такой высокой чести мадам Аннет не удостаивала еще ни одну из мастериц. Но Маринка спросила прямо: «А как с нашими требованиями, мадам? Сначала сейчас здесь, у вас в рабочей комнате, обсудим все, а потом можно будет и отдохнуть».

— Какой вздогный девиц, какой капгизный, ужасно, ужасно! — не выдержала хозяйка.

Хлопнула дверь, и мадам Аннет выбежала из мастерской. Не могла Маринка после всего этого отправиться «в гости» к мадам и возвратилась в «номера».

— Да ты с ума спятила, дурочка! — встретила ее Нюра. — Сейчас же собирайся. Ну, поворчит по-своему, по-французски, и отойдет. Иначе не простит тебе ни за что.

— А наши требования? — спросила упрямая Маринка.

— Ну что ты, глупенькая? — удивилась Нюра. — Неужто и впрямь веришь, что хозяйка так вот тебе и раскошелится и на это, и на то. Держи карман шире. Как бы не так.

— Зачем же ты все это писала? — еще более удивилась Маринка.

— Ты что, ребенок?

— А ты кто? Аннетина прабабка, что вдруг от своих же «требований» отказалась?

— Сочиняла-то не я, а ты, — ответила Нюра. — Да и не в этом дело. Хорошо, что всучила эту бумаженцию рыжей Аннете — словно скипидару под хвост плеснула; вишь, закрутилась как, забегала. В первый раз в жизни мастерицу к себе позвала. Иди, Маринка! Твоя взяла. Задобрить хочет, ведьма! И ты не промахнись! Хватай, пока возможно, не упускай счастья. Тебе трудней жить, чем кому другому. Все тебя поймут. Иди. А про «требования» забудь. Игра это все. Игрой и обернулось. Твой день, Марусенька, иди.

И Нюра бросилась под Маринкину кровать, чтобы достать ее выходной костюм, шляпку, белье. Впервые нарядится Маринка. Еще ни разу не уходила из «номеров» такая модная и хорошенькая. Но Нюра, видно, плохо еще знала характер своей подружки. Маринка и не взглянула на свои наряды. Она молча вышла из спальни.

Надо было искать другого грамотея, чтобы написать новое послание хозяйке и пригрозить ей отказом платить, если не приведет в порядок их жилье.

Целую неделю уговаривала Маринка подруг не выйти хотя бы один день всем вместе на работу, зато у себя можно будет навести порядок. А мадам пусть одна сидит в своей мастерской и улещает истеричных заказчиц.

И уговорила-таки.

Все в этот день было непохоже на обычные рабочие или свободные дни. В «номерах» сегодня встали очень рано, быстро поели, и началась веселая, дружная, деловая кутерьма: мыли окна, выносили и бросали во двор прямо на снежок клопиные матрацы, били по ним палками, трясли в руках, поливали кипятком, керосином, зашивали протертые места, ставили латы, простегивали суровыми нитками, чтобы дальше не сбивалось в комья мочало, которым они были начинены.

На работу к мадам Аннет в этот день не вышел никто. И мадам ни за кем не присылала. Одна сидела в своих мастерских, одна отбивалась от заказчиц.

На следующий день мадам Аннет и виду не подала, что у нее в мастерских произошла забастовка.

Она была приветлива, ласкова со всеми. К вечеру Маринку вызвала к себе в конторку.

Еще с порога Маринка увидела царственную позу и холодный, надменный взгляд мадам.

— Возьмите гасчет, — сухо сказала хозяйка. — На этой неделе вам надлежит покинуть мои мастегские и оставить койку в «номегах».

— Почему? — невольно вырвалось у Маринки.

— Получите гасчет, — мадам Аннет протянула Маринке конверт.

Все делалось подчеркнуто спокойно и так неожиданно и жестоко, что Маринка растерялась. Слезы предательски брызнули из глаз. Она повернулась и буквально выбежала от мадам, не взяв конверта с деньгами. В мастерскую она не вернулась. Подружки принесли ей полный расчет в «номера». С Маринки не удержали даже за прогульный день. Не удержали за него и с других. Хозяйка позже как-то мимоходом сказала своим швеям:

— Девиц мой, подгужка габочий. Знавайте мой добгата. Всех тгебований ваши хозяйка исполнил честно — габотный день жегтвовал целиком пгиведении погядок «номеров». Свой хозяйски счет купил куб и бачок для кипяченой вода для каждой «номег».

Но та, что вырвала эти уступки у жадной мадам Аннет, Маринка Борисова, в эти дни была уже в дороге. Нюра собрала и увязала ее вещи, прочла только-только пришедшее от Григория письмо, где он сообщил, что для завершения дел вернулся в Бежицу, достала билет на поезд до Брянска и посадила в вагон. Это была единственная добрая душа, которая осталась ей верной и в беде. Никто из ее старых подружек не пошел проводить Маринку, даже не попрощался с ней, не попытался сказать слов утешения или доброго напутствия.