Холодный Лунный Смайлик (Сказка-нуар)

Впору бы торжествовать, но Мишке стало вдруг не по себе… Что-то неправильное, что-то очень тревожное затаилось в этом новом его умении…

Что именно? Думать, думать, думать, думать… Эй, герла, а ну-ка, уронила на себя свой пломбир!.. То-то же раззява, знай наших! А я-то что!? Я не со зла, я ведь только локоток подтолкнул, а на платье оно само вывалилось… о, йес, милая девочка, все сама, по твоей собственной вине…

Опять его повело куда-то не туда… Да блииннн! Да чихать на девочку и ее пломбир на измазанном платье! Что здесь не так, почему это новое умение — опасно!? Думай!

У Мишки ослабли коленки в предчувствии новой беды, он попятился и сел, но не прямо на асфальт, а на жиденькие металлические ступеньки, опершись спиною и затылком на серый металл дверей, скрывающих внутренности трансформаторной будки, встроенной в восточную грань замка-шкатулки. Кстати сказать, в трансформаторную он не входил, но это успеется. Тепло от нагретого железа он вроде бы чует… или нечто вроде трансформаторного излучения… Между прочим, солнышко на дворе… на западном краешке двора… это позитивно… И вытягивающий холод от монетки — он тоже чует. Угу. И в чем же засада, что он монету этак поднял? Монета легкая, сделана совсем даже не из серебра — ни демоны с изотопами, ни драгметаллы в ней не сидят… Он и потяжелее предметы поднимал одним лишь усилием воли… к примеру, кусок кирпи… Опа! Да! Он еще тогда подумал, что кусок весит граммов двести! И легко его поднял, и даже ощутил, что вес, массу этого камня он чуточку иначе стал воспринимать! А до этого кружку с чаем со стола запросто смахнул… А теперь вынужден напрягаться, чтобы какую-то жалкую монету… Вот оно что! Он утрачивает некую материальную составляющую сути своей! И происходит это незаметно для Мишки: новое призрачное замещает старое материальное, утекает от Мишки вовне, с каждым его поступком! Брал рукой, а теперь усилием воли… Так, где тот кусок кирпича!? Нет, он за пределами замка, до него не дотянуться… А другой, аналогичный?

Мишка поискал глазами, нашел обломок, поменьше того прежнего, попробовал, не поленившись для этого пройти на четвереньках — лень было распрямляться, чтобы потом нагибаться — метра четыре, дабы вплотную поэкспериментировать… Коричневый от старости, похож на обкусанный кусок бородинского хлеба… кстати говоря: а ведь жрать Мишке так и не хочется.

Все четко, все уныло: рукой тяжко, а вот ментально, мысленным приказом — уже попроще. Камень был ближе к человеческому в Мишке, монета — почему-то ближе к ментальному. Но это все мелочи, а главное — главное в том, что теперь ясно, какие пять процентов силы Феликс из него высосал… Человеческой, той самой, что отделяет живого Мишку от нежити Мишки. Одну двадцатую себя Мишка добровольно ему отдал. Винить некого. А с другой стороны — если бы не отдал, император Павлик съел бы все сто процентов, причем от обеих ипостасей, так, что и даже и призрака от Мишки бы не осталось. А сейчас он временно жив, остатки человеческой силы преобразует своею волей в ментальные колдовские силы — и тратит. Туда пять процентов, сюда фиг знает сколько… И что осталось на этот миг, насколько хватит? Зябко об этом думать, лучше отвлекаться, а еще лучше конкретно соображать, искать пути к спасению. Они должны быть.

Они — должны — быть!

Мишка, по-прежнему на четвереньках, потряс кулаком, примеряясь, куда бы выбросить ненужный и холодный рубль… А зачем выбрасывать, не лучше ли использовать его покупательную способность? Пусть она пренебрежимо слаба в современном человеческом мире, но здесь, который не вполне человеческий… Мишка ухмыльнулся собственному остроумию и на рысях, прямоходом уже, помчался в замок, где в южной части подвала можно поближе подобраться к бронзовому солдату Спиридону, бессменно стоящему на своем кукольном посту.

Почему получилось дотянуться до солдата Спиридона сквозь толстую стену, Мишка не знал, но для себя выстроил гипотезу, что его 'дикая', 'неграмотная' колдовская сила, не умея делать это самостоятельно, все-таки способна повторять уже протоптанный путь: ведь они с Жорой сюда приходили, со Спирькой общались…

— Спиридон, а Спиридон? Слышишь меня? Я поговорить с тобой хочу, искренне поговорить, мне это очень важно!..

Шапка на голове маленькой статуи чуть качнулась…

— Пошел, пошел, негодяишше! Тока попробуй толкнуть, я выстрелю, ей-ей выстрелю!

Мишка не очень-то понимал смысла угрозы выстрелить, скорее всего — пустой угрозы бессильного существа, но… мало ли… Да и не дразниться он пришел…

— Спиридон! Выслушай меня! Я — не Жора, я не хочу тебя дразнить или обижать, не хочу с тобою ругаться! Я клянусь тебе в этом! Наоборот, я денежку принес, если тебе это нужно. Вот, держи рубль!