Холст

Просто дыши, ладно? Не торопись. Вдох, выдох, вдох, выдох, – говорил сам себе Сергей. Лежа на животе, он делал глубокий вздох и, насколько мог, задерживал дыхание, после чего выдыхал весь воздух без остатка.–Теперь еще раз. Ни о чем не думай. Все потом, потом, как только придешь в норму. Вдох, выдох, вдох, выдох, –он перевернулся на спину и, ухватившись за край кровати, очень медленно, без резких движений поднялся на ноги. Сказать, что он шел на кухню очень медленно – ничего не сказать. Он переставлял ноги на полступни вперед, не отрывая их от пола. Разок он попытался сделать большой шаг. Но в тот момент, когда он подался вперед и оторвал правую ногу от пола, его покосило набок. Сергей чудом удержался за дверной косяк. И опять он делает глубокие вздохи, его грудь поочередно вздымается и опускается.

Задержав дыхание на вдохе, он посмотрел на кровать, в которой в той же позе, в которой и засыпала, спала Мария. Только теперь роль его плеча исполняет потемневшая подушка. Солнечные лучи уже залили все комнаты дома. За окном слышался шум мотора проезжающих машин и разговоры двух женщин преклонного возраста. Эти самые бабушки каждое утро, в одно и тоже время, ходят по улице и всегда что-то громко обсуждают. Иногда даже можно было разобрать, о чем они говорят. Но главе четы Журавлевых сегодня явно было не до них. Даже больше, они его сегодня весьма сильно раздражали.

Дойдя до кухни с бешеной одышкой, словно он пробежал добрых десять километров, он все еще трясущейся рукой рыскал в проеме между кухонными шкафами. Но и эти движения ему давалась с большим трудом. Наткнувшись пальцами на пузырек с таблетками, он привстал на цыпочки, чтобы ухватить его. Но и тут его ждала досада. Пузырек резво выкатился и отскочив от стола, упал на пол. Сергей скатился на пол, опираясь спиной о дверку стола. Взяв в руки желаемое, он отщелкнул крышку и начал трясти содержимое, подставив ладошку к горлышку. Ему и трясти было не обязательно. Тремор его рук все делал сам. Часть таблеток разлетелась по полу, катясь в разные стороны. Все же в ладонь попало изрядно большое их количество, образовав кучку. Сергей одним движением замахнул все содержимое ладони в рот и стал тщательно их разжевывать, не пытаясь даже встать за водой. По его губам густой кашей стекала на грудь белая жижа. Громко выдыхая, он растянулся на полу.

***

В этой ситуации любой бы диагностировал у человека с таким поведением нервный срыв или паническую атаку. Читателю может показаться, что автор намеренно сгущает краски, пытаясь тем самым вызвать жалость к Сергею или более гуманное чувство – сострадание. Конечно же, нет. Этот читатель заблуждается.

Озорная, веселая, с тонко настроенным чувством юмора Мария как-то учила Сергея тому, как нужно смотреть на картины. А зачем нужно уметь смотреть на картины, спросите вы? Окажется прав тот, кто непременно убежден в том, что при правильном просмотре картины вы становитесь частью ее. Вы словно та самая кисть, которая положила каждую линию, каждый бугорочек. Вы становитесь тем самым художником, тем мыслителем, который уже заранее знает, к чему ведет каждая черточка на холсте или оставленный жирный сочный мазок золотой краской.

Рожь взошла разбухшими колосьями и доставала до самого синего небосвода. Ею было покрыто все поле с начала дороги до безграничного горизонта, отражаясь в небе золотистым океаном. Тут правила любовь и безмятежность. Своих гостей, которые свернули к ним со своей дороги, они окутывали своей заботой, соединяя их между собой незримыми нитями судьбы. Вот и Юлия с пылающим любовью сердцем уже давно поселилась в этих краях. Та самая дорога, с которой она вошла, давно уже осталась позади, она попросту стала незрима для нее.

Да она особо-то и не оборачивалась, и не пыталась оценить свои перспективы вернуться обратно. Ее взгляд, хоть и грустный, но полный надежд, был устремлен только вперед, туда, где как маяк находился темный силуэт мужчины. Он задумчиво и бесцельно бродил у горизонта, приглаживая ладонями ржаные колосья. Вздымающие волны из-под его рук окатывали ее целиком, пытаясь увлечь за собою, оттеснить ее назад. Но Юля каждый раз с завидным упорством выдерживала удар высокой волны, продолжая идти к своему маяку. Поодаль спиной к ней стояла Мария. Прикрываясь ладонью от солнца, она озабоченно смотрела куда-то вдаль. На ее лице отражалась тревога. Она вглядывалась в цветущее вдалеке ветвистое дерево. За его густой, зеленной листвой едва заметно прятался темный маленький силуэт.

Только громадный серый орел, лениво взмахивая могучими крыльями, парил над золотистым океаном. Своим зорким взглядом он осматривал округу в поисках жертвы. В его глазах можно было увидеть отражение спасателя Александра, находящегося неподалеку от темного силуэта Сергея, быстро приближающегося к нему прокурора, Марию, всматривающуюся вдаль, и Юлию, которая невозмутимо шла вперед, украдкой бросая робкий, но все такой же грустный взгляд на жену Сергея.