Хонас и розовый кит

Сидя за столом, играем в кости. Двумя командами. Девочки против мальчиков. Партии быстрые, сразу же забываем, кто выиграл. Я пьянею, мозг, отягощенный сингани [26] с кока-колой, больше не выдерживает стук стаканчика с кубиками. Ставлю на кон миллион. В то время гроши. На эти деньги было не купить даже двух буханок хлеба.

Постепенно нас охватывает азарт, как будто мы играем на поместья, стадо скота или наших жен.

Первым из игры вышел Ликург. В одно мгновение его воодушевление иссякло, и, завершив свой ход, он сказал:

– Извините. Я не могу больше в такой жаре. Пойду пройдусь. Обожаю ночную прохладу.

Хулия с грохотом опускает на стол стаканчик с костями, встает со стула и закуривает. Она не пытается скрыть свое неудовольствие, напротив, даже подчеркивает. Мы слышим ее твердый и беспощадный голос:

– Давайте престанем притворяться. Сколько можно лицемерить. Через минуту Ольга побежит ловить сов в кромешной темноте. Мы, по-вашему, идиоты, чтобы в это верить?

Ольга ничего не отвечает, на ее лице болезненная и пристыженная улыбка, как у девочки-подростка, которую заставили раздеться.

Хулия горделиво задирает подбородок. Настал ее звездный час. Ее лицо сияет, притягивая весь свет в комнате и оставляя нас в полутьме.

– Ольга, почему бы тебе не проветрить задницу и не поступить, как я? – предложила она подруге, снимая с себя рубашку.

Ее груди, белые и напряженные, поприветствовали нас, как две запоздавшие гостьи. Усевшись ко мне на колени, она принялась меня целовать. Соски выделяются на ее маленькой груди. Ольга с Ликургом последовали нашему примеру. Послышался треск снимаемой одежды, звуки поцелуев и шорох раздвигаемых ног.

Разрываюсь надвое: один занимается любовью с Хулией, другой шпионит за друзьями. Они тоже раздвоились. Мы пожираем другу друга глазами в порыве неудержимого вуайеристического каннибализма.

Мы кончаем, и девочки синхронно встают с пола. Размяв затекшие конечности, они садятся за стол выпить вина. Голые, со стаканами в руках, они хохочут, как крестьянки, которые только что разделали двух хряков. Выпив по бокалу, они отправляются в туалет между спальнями и возвращаются, демонстрируя пружинистые груди и упругие ягодицы.

Мы приглашаем их на второй раунд. Однако столь быстрый старт вызвал в нас самих отвращение. Щедрый аромат секса заставляет устыдиться содеянного, прежде чем мы прикоснемся к ним снова.

Мы с Ликургом забиваемся в угол, чтобы промочить горло. Жажда как у жеребцов после скачек! Нам бы напиться как следует. Девочки сияют безрассудными улыбками, раскачивают задницами, щеголяют крепкими и горделивыми грудями. Захмелев, мы с Ликургом не обращаем внимания на девочек. Хулия не выносит безразличия к своей персоне и подходит к нам, чтобы привести нас в чувство. Отхлебнув из стакана Ликурга, она делает нейтральное приглашение:

– Кто со мной купаться?

Ликург тотчас отзывается:

– Я с тобой.

Хулия подает ему руку и помогает подняться. Оба смотрят на нас с Ольгой, как бы спрашивая: «Вы нам составите компанию?» Ольга отнекивается болями в желудке. А от меня, верного вассала, ответа они не ждут, быстро скрываясь в знойной и белой от лунного света ночи.

Слышу, как вдалеке течет река, медленно, ровно, спокойно, как с мягким шумом дует ветер, проигрывая в споре с лягушачьим хором.

Ольга положила голову мне на бедро. Ее тело, несмотря на усталость, манит своей невинностью. Если бы она попросила, я с радостью убаюкал бы ее. Но я не хочу ее плоти, я изможден. Жду, когда она заснет, чтобы отправиться в свою кровать.

Хулия разбудила меня в девять утра. Что ей, черт возьми, понадобилось? Она одета, что меня изумляет, я думал, вчера она поклялась хранить верность заветам нудизма. У нее мокрые волосы, она собрала их в хвост.

– Приходите завтра. Я наслаждаюсь своим любимым эротическим сном. Пробуждение нанесет мне душевную травму.

– Перестань дурачиться, Хонас. Мне нужно поговорить с тобой. Я чувствую себя хуже последней шлюхи.

– Прими валиум.

– Валиум замаскирует мое расстройство. А я хочу, чтобы ты видел мои страдания.

– Перенеси представление на час дня. Я съем твою тоску на десерт, – пообещал я.

– Оставь свои шуточки. Я убита тем, что произошло вчера ночью. Мне нужна моральная поддержка.

Я приподнялся на кровати. Свет, переполнявший комнату, обжигал сетчатку.

– Я не тот, кого стоит будить, чтобы изливать душу из-за вчерашних прегрешений. Поищи настоящего священника.

– Мне не в чем каяться, с Ликургом у нас ничего не было. Мы просто купались вместе, пока не протрезвели, – объяснила Хулия.

– Поздравляю. Уверен, вы побили все рекорды самообладания среди нудистов, – заявил я.

Она ответила:

– Не будь так жесток. Я, между прочим, храню тебе верность. Я признаю, что вчера вела себя нехорошо. Но иногда мною овладевают безумные желания, в которых я потом раскаиваюсь.

– Раскаиваться не в чем, Хулия. Твое вчерашнее шоу прошло на ура. Неужели тебе не приятно быть в центре внимания?

– Я на пределе. Раньше со мной такого не было. Не понимаю, что вчера на меня нашло, – непроизвольные слезы тихо навернулись у нее на глаза в самый подходящий момент.