Хонас и розовый кит

Хулия шмыгает носом. Сдерживаемый плач? Начало простуды? Не пойму. Нас разделяют тысячи непроизнесенных слов, недавних и свежих обид. Не исключено, что она переживает из-за меня, а не из-за Ринго. Несмотря ни на что, предпочитаю думать, что она страдает из-за рыбы. Ринго стоит на девятьсот слез больше, чем я. Он был стойким и выдающимся водяным пенисом. Пенисом без хозяина и души, век его был короток – длиною в одну эрекцию. Оплакивать его в самый раз своенравной молодой вдове.

Во вторник я пришел в контору к Ликургу и первым делом обвинил его в садизме. В комнате ожидания сидели два клиента. Он не спешил принимать их, чтобы они думали, будто имеют дело с очень занятым адвокатом. В очередях к настоящим профессионалам клиентура насиживает мозоли на заднице. Ликург, по его мнению, не какой-то там бармен, чтобы бегать за заказами.

– И это ты обвиняешь меня в жестокости по отношению к той рыбине? Вижу, ты по уши увяз в благотворительных чаепитиях своей тещи. Держись подальше от этих женщин, пока они окончательно не затянули тебя в свои нелепые кампании.

– Существуют более гуманные способы ликвидации животных.

– По-твоему, мне нужно было вызвать анестезиолога? – сказал он и, повысив голос, заметил: – Возможно, ты прав. Эта рыба заслужила лучшую участь. Она достойна награды за спасение нашего шоу. Хустина ничего не заподозрила… Предполагаю, Талия тоже. Для тебя, конечно, пикник закончился печально. Я знаю, что вы с Хулией поссорились. Если бы не ваша ссора, сейчас ты чувствовал бы себя лучше и не переживал из-за жестокого обращения с животными.

Он предложил мне сигару. Я согласился, не взглянув на марку: отечественный табак третьего сорта. Я с трудом сдерживал напиравший кашель.

– Смотрю, ты загрустил, упал духом. У тебя красные глаза, как будто ты плакал. Похоже, Хулия поставила тебе шах и мат в первой же партии, – произнес Ликург с участием в голосе.

– Хулия не поставит мат и бездомному, не говоря уже обо мне… Скорее всего, я перегрелся. От жары всегда чувствую себя неважно.

– Не ври мне. Мы одним лыком шиты. Тебе больше незачем все от меня скрывать. Я наконец-то узнал, кто Муза. У тебя отличный вкус!

Я расхохотался.

– Ха-ха-ха. Ты думаешь, что Хулия – это Муза? Не оскорбляй царицу Савскую сравнением с сопливой Хулией. То, что произошло между мной и моей безответственной золовкой в субботу, всего лишь эффект опьянения. Она нюхнула алкоголя и лишилась разума. Это никогда больше не повторится. Я хочу забыть о случившемся и прошу тебя также об этом не вспоминать… Представь, что будет, если тесть с тещей узнают, они меня кастрируют.

– По твоему лицу не скажешь, что это было мимолетное увлечение и что оно закончилось.

– Ну, если ты мне не веришь…

– Я тебе верю. Но не понимаю отсутствия у тебя интереса к ней. У тебя в руках восхитительная самочка, а ты от нее отказываешься, как от последней дурнушки. На день рождения подарю тебе очки с диоптриями.

– Восхитительная самочка? Ликург, ты заблуждаешься. Ты не рассмотрел ее внимательно. Я познакомился с ней близко и не сказал бы, что она красавица. Ты заметил ее растяжки на бедрах? И это в двадцать один год. А это угроза целлюлита. Пока незаметного, но неизбежного. И характер у нее как у тюремщицы.

Ликурга позабавил перечень изъянов Хулии. Он прервал их перечисление, чтобы признаться:

– Знаешь, я тебя понимаю. Ясно, что проблематично любить сестру жены. Ночью в субботу, когда мы с ней пошли купаться, я не притронулся к ней из-за нашей с тобой дружбы. Я был готов поклясться, что Хулия – это Муза… Твое объяснение успокоило мою совесть и дало зеленый свет, чтобы я к ней подкатил. Если только тебе такие сопливые девочки на самом деле не нравятся.

– Н-нра-вят-ся? Ко-не-ечно же нет, – язык меня не слушался и перемалывал слоги, как хотел. Я глубоко вдохнул, но не успокоился: – Мне все равно, если ты с ней начнешь крутить, но я тебе не советовал бы. Хулия обожает дискредитировать женатых мужчин. Она не знает, что такое предусмотрительность. Она способна позвонить Хустине и рассказать ей все. Не со зла, а чтобы повеселиться, – запинаясь, объяснил я Ликургу.

– Меня заводит ее бунтарский и наглый нрав. Мне нравятся строптивые девочки. Встретив настоящего мужчину, они становятся сговорчивыми. Не переживай, я не собираюсь нянчить ее как отец, – он по-дружески похлопал меня по плечу и, взглянув прямо в лицо, сказал: – Бог мой, какой ты бледный! Ты себя в зеркало видел? У тебя глаза красные. Не знай я тебя, подумал бы, что ты всю ночь рыдал. Похоже, у тебя солнечный удар. Сделай себе компресс… и поставь капельницу. В прошлом году я сильно сгорел на солнце и спасся литром физраствора.

Я пришел домой и первым делом подбежал к зеркалу. Глаза, словно грязью, заляпаны кровавыми пятнами. Отправляюсь в кровать и засыпаю. На следующее утро пытаюсь открыть глаза и не могу. Веки склеились гноем. Я заболел конъюнктивитом.