Хорошая дочь

— Просил тебя держать пальцы на его запястье?

Сэм опять почувствовала, что ее надули.

— И как ему удавалось каждый раз удачно продавать одну и ту же липовую историю?

— Он не хотел, чтобы я ходила на казнь Кулпеппера. Если штат когда-нибудь все-таки сподобится выполнить свою работу. — Чарли покачала головой, словно смерть человека — это какая-то мелкая неприятность. — Я и сама не знаю, хочу я туда идти или нет. Но на мое решение не повлияет то, что говорит, то есть говорил Расти.

Сэм надеялась, что на самом деле это не так.

— Еще он рассказал мне о маминой фотографии.

— Той самой фотографии?

— Нет, другой: он говорит, что мы с тобой ее не видели.

— Верится с трудом, — сказала Чарли. — Мы с тобой в детстве обшарили все его вещи. У него никогда не было личного пространства.

Сэм пожала плечами.

— Он сказал, что фотография у него в домашнем кабинете. Я хотела бы забрать ее до отъезда.

— Бен может подбросить тебя в ШБ после похорон.

Фермерский дом. Сэм не хотелось туда ехать, но еще меньше ей хотелось уезжать в Нью-Йорк, не забрав с собой что-то на память о матери.

— Я помогу тебе их замазать. — Сэм кивнула на синяки на лице Чарли. — Перед похоронами.

— А с какой стати мне их замазывать?

Сэм затруднилась назвать причину. На похороны наверняка никто не придет, по крайней мере никто из тех, кого Сэм хотелось бы видеть. Нельзя сказать, что Расти пользовался популярностью в своем городе. Сэм заедет туда для приличия, потом поедет в фермерский дом, а потом дождется Станислава и уедет в Атланту, покинув это место так быстро, как это возможно.

Но чтобы все это произошло, ей надо найти силы встать. Миорелаксант все еще действовал. Она чувствовала, как лекарство наполняет ее тяжестью. Сэм бодрствовала меньше пятнадцати минут, а уже была готова снова лечь спать.

Она взяла кружку с чаем.

— Не надо это пить. — Чарли покраснела. — Там сисечный пот.

— Там что?

— Сисечный пот, — сказала Чарли. — Я провела чайным пакетиком под лифчиком, когда ты отвернулась.

Сэм поставила кружку. Вместо того чтобы разозлиться, она расхохоталась.

— И зачем ты это сделала?

— Я не собираюсь ничего объяснять, — сказала Чарли. — Не знаю, почему я опять веду себя как маленькая, докапываюсь до тебя, пытаюсь тебя задеть, привлечь твое внимание. Я вижу, что я это делаю, и меня это бесит.

— Так не делай этого.

Она тяжело вздохнула.

— Я не хочу ссориться, Сэм. Папа бы этого не хотел, особенно сегодня.

— На самом деле папа обожал споры.

— Но не болезненные.

Сэм отпила чая. Ей слишком был нужен кофеин, чтобы волноваться о том, что еще там было.

— И что мы будем делать?

— Я, наверное, пойду поплачу в душе, а потом буду собираться на спешно организованные похороны моего отца.

Чарли сполоснула свою чашку в раковине. Поставила ее в посудомойку. Вытерла руки полотенцем. Собралась уходить.

— Мой муж умер. — Сэм сообщила это такой скороговоркой, что не была уверена, расслышала ли ее Чарли. — Его звали Антон. Мы прожили в браке двенадцать лет.

Чарли раскрыла рот от удивления.

— Он умер год и один месяц назад. Рак пищевода.

Чарли замешкалась, прежде чем что-то сказать. Наконец произнесла:

— Мне очень жаль.

— Это из-за танинов, — сказала Сэм. — В вине. Они…

— Я знаю, что такое танины. Я думала, что причина такого рака — это ВПЧ.

— В его опухоли ВПЧ не нашли, — пояснила Сэм. — Могу прислать тебе результаты анализов.

— Не надо. Я тебе верю.

Сэм уже сомневалась, верит ли она сама себе. Она всегда предпочитала подходить к вопросам логически, но, так же как и в случае с погодой, жизнь существует в тонком динамическом балансе полей массы и движения.

Проще говоря, дерьмо случается.

— Я хочу поехать с тобой в похоронный зал, но думаю, что оставаться не буду. Не хочу видеть гостей. Лицемеров. Зевак. Людей, которые переходили на другую сторону улицы, завидев папу, и никогда, никогда не понимали, что он пытается делать добро.

— Он завещал не устраивать церемонию, — сказала Чарли. — Никакого официоза. Будет прощание с покойным, а потом он хотел, чтобы все пошли в «Темный рейс».

Сэм забыла про любимый бар своего отца.

— Не хочу сидеть и слушать, как горстка старых пьяниц развлекает друг друга судебными историями.

— Он это обожал. — Чарли прислонилась к стойке. Посмотрела на свои ноги. В носке была дырка. Сэм видела ее торчащий большой палец. — Мы обсуждали его похороны в прошлый раз. Перед операцией на открытом сердце. Только я и папа. Тогда он составил все эти планы. Он сказал, что хочет, чтобы люди веселились и радовались жизни. Звучит замечательно, правда? Но сейчас, когда это происходит, все, о чем я могу думать, — это каким надо было быть тупым засранцем, чтобы предположить, что я смогу веселиться, когда он умрет. — Она смахнула слезы. — Я не могу понять, это у меня шок или это нормальные ощущения.

У Сэм не было знаний и опыта в этой области. Антон был ученым и родился там, где смерть не романтизируют. Сэм стояла у печи, глядя, как его деревянный гроб опускается в огонь.