Хорошая дочь

Сэм отвернулась от потолка. Посмотрела на фотографии, украшающие каминную полку Чарли. Сэм уже изучала их вчера, когда таблетки еще не подействовали. Расти в кресле-качалке, опирается на локоть, с сигаретой в руке и открытым ртом. Бен в смешной шляпе на баскетбольном матче «Девилс». Разные собаки, которые, вероятно, уже умерли. Чарли и Бен у кромки пляжа, видимо, где-то на Карибском море. В горнолыжных костюмах у подножия заснеженной горы. Рядом с красными подвесными тросами моста, в котором безошибочно угадываются Золотые Ворота.

Свидетельства того, что их отношения знавали лучшие времена.

Сэм села на диване, предсказуемо чувствуя себя так, будто ее накачали наркотиками.

Ноги еле двигаются. В голове пульсирует боль. Глаза не фокусируются. Она посмотрела на огромный телевизор почти во всю стену. Оттуда на нее посмотрела тень ее отражения.

Расти умер.

Она всегда думала, что узнает об этом во время какого-нибудь совещания либо когда приземлится в другом городе, в другом мире. Она предполагала, что его смерть вызовет у нее грусть, но временную, вроде той, что она почувствовала, когда Чарли сказала, что Питера Александера, ее школьного бойфренда, сбила машина.

Сэм никогда не думала, что это она обнаружит мертвого Расти. Что ей придется сообщать новость сестре. Что горе парализует ее, и она просидит рядом с Расти на лавке еще полчаса, прежде чем позовет сотрудников больницы.

Она оплакивала отца, которого потеряла.

Она оплакивала отца, которого не знала.

Сэм нашла свои очки на журнальном столике. Принялась растягивать мышцы ног, начиная с лодыжек и перейдя к голеням, а затем квадрицепсам. Округлила спину. Вытянула руки перед собой, подняла их над головой. Подготовившись, встала. Сделала еще несколько упражнений на растяжку, чтобы мышцы разогрелись и уровень дискомфорта в конечностях опустился до приемлемого.

Ковра на деревянном полу не было. Сэм подумала, что у Чарли вряд ли есть коврик для йоги. Она села, скрестив ноги, у дивана. Посмотрела на задний двор. Раздвижная дверь была приоткрыта, впуская в дом легкий утренний ветерок. На заднем дворе все еще стоял крольчатник — тот самый, что Чарли делала в скаутские времена. Вчера Сэм была слишком убита горем и ничего не сказала по этому поводу, но она обрадовалась, увидев, что Чарли с Беном построили свое жилище на том самом месте, где стоял дом из красного кирпича.

Но Бен сегодня не ночевал здесь. Он поднялся наверх всего на несколько минут. Сэм слышала, как скрипнули половицы, когда он зашел в комнату Чарли. Никто не кричал. Никто не плакал. Бен тихо спустился по лестнице и ушел, не попрощавшись с Сэм.

Сэм выпрямила спину. Положила ладони тыльной стороной на колени. Прежде чем закрыть глаза, она заметила, как Чарли катит по двору тачку. Сэм видела, как сестра кладет сено в крольчатник, и слышала, как бродячие кошки мяукают у ее ног. В тачке лежали мешки с кормом. Сухой кошачий корм, корм для птиц, арахис. Судя по тому, как слезились глаза Сэм, когда-то в доме жила собака.

Вот, значит, как Чарли проводит время: кормит бродячий зверинец.

Сэм попробовала перестать думать о проблемах сестры. Она здесь не для того, чтобы исправлять Чарли, а даже если бы и так — Чарли ей этого не позволит.

Она закрыла глаза. Сложила пальцы щепоткой. Сосредоточилась на поврежденных частях своего мозга. На нежных складках серого вещества. На электрических импульсах в синапсах.

Расти, сползший набок в инвалидном кресле.

Она никак не могла отделаться от этой картины. Опущенный левый уголок рта. Оставленное духом тело, исчезнувшая искра, которая, казалось, не погаснет никогда. Тоска, накатившая, когда она поняла, что его больше нет.

Потребность в утешении.

Потребность в Чарли.

У Сэм не было номера телефона сестры. Ей было стыдно признаться в этом сотрудникам больницы. Вместо этого она написала письмо Бену и подождала, пока он ответит. И снова задача сообщать Чарли плохие новости легла на его плечи. Чарли не поехала в больницу, как ожидала Сэм. Вместо этого она отправила Бена забрать сестру. Она не спустилась вниз, когда Сэм приехала. Она повела себя так, будто они вообще не знакомы, хотя на самом деле Чарли никогда не была бы так невежлива с кем-то, кто не является членом семьи.

— У тебя что, инфаркт? — Чарли стояла в дверях. Ее веки опухли от слез. Синяки под глазами полностью почернели.

— Я пыталась медитировать, — ответила Сэм.

— Я один раз тоже пробовала. Меня это дико взбесило. — Она скинула сапоги. В волосах у нее запуталась солома. От нее пахло кошками. Сэм узнала на футболке логотип математического кружка: змея, обвивающая символ «пи». «Пайквилльские питоны».

Сэм поправила свои очки. Они были погнуты с тех пор, как их трогал судья. Она встала, и это оказалось не так трудно, как она ожидала.

— Ночью на меня через дверь смотрел опоссум, — сказала она.

— Это Билл. — Чарли включила гигантский телевизор. — Мой любовник.

Сэм прислонилась к подлокотнику дивана. Именно такими заявлениями Чарли любила эпатировать окружающих, когда ей было десять.