Хорошая сестра

Уолли замедляет шаг, неуверенно улыбаясь, находит меня взглядом и начинает что-то говорить.

– У меня затычки в ушах, – говорю я, – так что я тебя не слышу.

Уолли моргает непонимающе. Его губы снова шевелятся.

– Говорю, не слышу тебя! – объясняю я ему громче.

Уолли поправляет очки на носу и показывает мне жестом снять наушники. Неохотно, но я их снимаю.

– Я спросил, зачем они тебе? – повторяет он, указывая на мои глаза.

– Что, очки для плавания? Они лучше защищают от яркого света в таких местах, чем солнцезащитные.

На его губах мелькает легкая улыбка.

– Ясно…

Конечно, я понимаю, что очки для плавания – это не модно, но я надеялась, что люди просто смирятся и примут это за новый тренд.

– Слушай, – говорит Уолли, – раз уж ты вынула затычки, я хотел извиниться, что был так груб сегодня. Такого рода собеседований у меня не было… уже довольно давно. Ты была права, и дело не в том, что я не смог найти парковку. Я не должен был срываться на тебе.

«Ты была права» – эти слова крутятся у меня в голове. «Ты была права». Права не просто в каких-то фактах, речь о сложном и запутанном мире чувств! Не терпится рассказать Роуз.

– Сейчас тебе лучше? – интересуюсь я.

Уолли кивает.

– Вообще-то мне удалось перенести встречу на завтра.

Я легонько хлопаю в ладоши – получилось весьма забавно, поэтому я принимаю решение повторить этот прием попозже.

– Чудесная новость! И припаркуешься сегодня у моего дома?

– Если не возражаешь.

– Не возражаю, – отвечаю я, снова засовывая затычки в уши. Уолли открыл было рот что-то сказать, но я указываю на свои уши, он замолкает, и мы идем внутрь.

Даже несмотря на очки и затычки, мои органы чувств подвергаются жестокой атаке, стоит нам открыть дверь. Внутри пахнет попкорном, хот-догами и сахарной ватой. Все эти запахи словно остаются на моей коже, забивая поры и заполняя меня изнутри будто песком. При каждом шаге кроссовки прилипают к узорчатому ковру, а мигающие неоновые огни прожигают сетчатку глаз. Музыка гремит со всех сторон – из игровых автоматов, на дорожках для боулинга, и, хотя затычки немного заглушают звук, шум все равно стоит оглушительный. Я опускаю голову и пробираюсь вглубь зала. Около дюжины детей толпятся у длинного металлического стола вдоль стены и поют «С днем рождения тебя!» мальчику, которому, судя по цифрам на торте, одиннадцать лет. Все эти люди сосуществуют в одном пространстве совершенно невозмутимо. На дальней стене я вижу табличку «Команда Библиотеки Бейсайд» и веду Уолли туда. Там нас ожидает Кармель, в красной рубашке и с коротким шарфом, повязанным вокруг шеи. Как ни странно, выглядит она довольно мило.

– Вы надели шарф, – подмечаю я.

Она с любопытством изучает меня, потом что-то говорит, но я ее не слышу. Обернувшись, я оглядываю группу подростков, столпившихся у автомата, выдающего карточки с покемонами. С виду им лет десять-одиннадцать. Как-то в их возрасте мы с Роуз ходили в боулинг. Я отнеслась к этой затее с опаской, но как только Роуз предложила нам остаться дома, мама еще больше укрепилась в своем желании отвести нас поиграть.

– Будет весело! – сказала она, пока мы с Роуз не успели начать спорить, что только усугубило бы ситуацию.

Когда мы приехали в боулинг, моя стратегия заключалась в том, чтобы сосредоточиться на игре. Я прочитала книгу о технике игры в боулинг и в тот вечер забила три страйка. Было бы весело, если бы мама и Роуз не препирались весь вечер напролет. «Еда холодная!», «Мне туфли жмут!», «Не твоя очередь!». А когда мы ждали очереди, чтобы сдать обувь, мама сказала:

– Весь вечер испортили! С вами невозможно куда-то ходить. Да что с вами такое?!

Мы с Роуз плакали всю дорогу домой.

Кармель оживленно о чем-то болтает с Уолли, хмурясь, улыбаясь и то и дело кивая головой. Никогда раньше не видела, чтобы Кармель улыбалась. Я заметила, что у нее один зуб серебряный. Пока они разговаривают, Уолли роется в коробке с обувью для боулинга. Он ловит мой взгляд и спрашивает:

– Какой размер?

– Седьмой, – отвечаю я, и в следующее мгновение сажусь на скамейку, пока он подбирает для меня туфли. Странно, когда кто-то обувает тебя, будто ребенка или манекен. Я говорю Уолли, что в этом нет необходимости, но он продолжает, и я не возражаю. На самом деле это довольно мило.

К 18:45 вечера вся команда в сборе, и Кармель собирает группу, чтобы произнести приветствие, которого мне не расслышать. Затем нас делят на команды, мы с Уолли оказываемся в одной команде с Гейл и Линдой, которые, судя по тому, как часто они касаются его плеч и руки, просто в восторге от его присутствия.

Уолли был прав, когда утверждал, что он хорош в боулинге. Справедливо говоря, он непревзойденный игрок. Он забивает три страйка подряд, а я два. Гейл и Линда не выбивают ни одной кегли. Кармель, как я заметила, вообще не играет, вместо этого она бродит туда-сюда между нашими тремя командами, как в библиотеке. В конце раунда Уолли машет руками у меня перед лицом. Я внимательно слежу за его губами.

– Принести тебе что-нибудь выпить? – спрашивает он медленно.