Хорошая сестра

Я качаю головой. Безумие какое-то. Я опускаю глаза на лежащую передо мной тетрадь. Столько записей о нашем детстве – это явно не внезапный план. На такое ушли бы месяцы. И все для того, чтобы выставить меня неполноценной и обеспечить себе право растить моего ребенка. Сердце разрывается от боли.

– Но почему она отдала его вам сейчас? – спрашиваю я. – Она в тюрьме, никто бы не отдал ей ребенка. Не хочет же она, чтобы у меня забрали дочь и отдали в чужую семью?

Уолли избегает моего взгляда, но слегка напрягается. За последние недели я стала лучше понимать его невербальное общение. Возможно, так и должно быть, когда разделяешь с человеком одно пространство.

– Но зачем? – спрашиваю я. – Почему она хочет причинить мне такую боль?

На губах детектива мелькает едва заметная, но очень грустная улыбка.

– Не знаю, – признается она, – но у меня такое чувство, что это сестринское.

Мы с Уолли лежим на кровати, бок о бок, уставившись в потолок. Люлька стоит в углу, но Уиллоу прижалась комочком на груди у Уолли – там теперь ее любимое место. В квартире тихо и спокойно, но голова все равно кружится. По дороге домой из полицейского участка Уолли разговаривал с адвокатом, чтобы спросить совета по поводу ситуации с Билли. Адвокат сказал, что показания Роуз вряд ли позволят возобновить расследование смерти Билли спустя почти двадцать лет после случившегося, особенно при отсутствии свидетелей, которые могли бы подтвердить ее рассказ. К этому моменту все, похоже, смирились с тем, что Билли утонул случайно, и на этом история закончилась. Казалось, другая часть истории останется навсегда похороненной.

Уолли поворачивает голову ко мне, и очки сползают ему на нос.

– Значит, ваша мама на самом деле никогда не делала все то, что описала в дневнике Роуз?

– Нет. – Я даю себе минуту поразмышлять. – Ну, то есть… были правдивые моменты… но они не связаны с мамой. Роуз будто просто разворошила все наши воспоминания и переписала их так, что жертвой стала она. Мама никогда не ломала наши вещи, не оставляла нас на ночь и не запирала Роуз в комнате.

– Все это было ложью, – говорит Уолли.

– Да, – отвечаю я неуверенно. – Или, может, Роуз думает, что так и было? Когда мы вместе предавались воспоминаниям, ее версия всегда немного отличались от моей. Была более эмоциональная, драматичная. И она всегда добавляла разные детали, которых не могла знать наверняка, например, почему человек сделал то или это. Но она рассказывала так, что, казалось, она верит в то, что говорит правду.

Я замолкаю.

– Что такое?

– Кое-что еще в дневнике показалось мне любопытным. Об одном из маминых ухажеров, Гэри. Она написала, что он что-то сделал с ней в бассейне. Думаю, это могло быть правдой.

Уолли хмурится.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что он пробовал делать такое и со мной.

Уолли приподнимается на локте, аккуратно придерживая Уиллоу другой рукой.

– Парень вашей мамы?..

Я поднимаю ладонь.

– Он не причинил мне вреда. Я ударила его коленом в пах, больше он лезть ко мне не пытался. Но мне не приходило в голову, что он будет приставать к Роуз. Надо было лучше за ней присматривать. Мне ненавистна сама мысль, что с Роуз могло произойти нечто ужасное. Даже после всего, что она сделала.

– К сожалению, эти чувства не взаимны, – отвечает Уолли, приподнявшись сидя. – Иначе Роуз не создала бы этот дневник, чтобы лишить тебя Уиллоу. – Он встает и несет малышку к кроватке.

– Я только не понимаю, почему она солгала о том, что случилось в ночь, когда умер Билли. В этом не было необходимости. Я ведь и правда утопила Билли! Зачем ей писать, что ее там не было, когда он утонул?

– Да, это странно, – отвечает Уолли, нахмурившись, и опускает Уиллоу в люльку. Выпрямившись, он замирает. – Ты говорила, это была идея Роуз – держать его под водой, – медленно произносит он, – и она засекала время, пока ты держала его?

– Да.

– И ты говорила, тебе показалось, что прошло слишком много времени? А что, если так и было?

Мне потребовалась минута, чтобы понять, к чему Уолли ведет. Роуз велела мне удерживать Билли под водой. Она говорила, как долго это нужно делать. А потом придумала историю о том, что ее там не было.

– В этом есть смысл. Зачем еще ей выдумывать иную версию? – задает вопрос Уолли.

– Нет. Не думаю, что Роуз бы такое сделала.

– Мне жаль, Ферн, – отвечает Уолли, – но, думаю, сделала бы.

Я пытаюсь осознать все последствия.

– Значит, я не убивала Билли?

Уолли качает головой.

– Думаю, что нет.

Слезы потекли по щекам прежде, чем я осознала.

– Уолли, если это правда… значит, мне можно доверить ребенка! Моего ребенка! Так?

– Да, Ферн, – Уолли вытирает слезу с моей щеки, – именно так.

Я всхлипываю. Уолли подходит ближе, и я позволяю ему обнимать меня долго-долго. И это нисколько меня не беспокоит.

«Мне можно доверить ребенка, – твержу я себе. – Мне можно доверить моего ребенка!»

Я понимаю, что это правда. Просто спустя столько лет мне потребуется чуть больше времени, чтобы поверить в это.

Три месяца спустя…