Хорошие люди (СИ)

— Вы все время повторяете это. Игрэйн была хорошим человеком, Эльза была хорошим человеком. Все они были хорошими людьми, а вы их убили. Неужели достаточно быть хорошим человеком?

— Разве нет?

— Хорошие люди пропадают в переулках Лондиниума раньше, чем у них выпадает первый зуб. Хороший человек — просто красивое слово для тех, кто не может постоять за себя. Их надо опекать, заботиться о них, стараться не говорить при них дурных слов, вести себя по-рыцарски. Хорошие люди — причина, по которой развязывают самые жестокие войны.

Вортигерн молчит. Артур пьян — он и не пытается это скрыть. Его слова кажутся искренними, но житель трущоб может притворяться пьяным и лгать одновременно.

— На самом деле ты так не думаешь, — говорит Вортигерн.

— Почему? Потому что мой отец был хорошим человеком? Он спас мир от Мордреда — я помню это. Еще я помню, что Мордред хотел, чтобы маги жили среди людей. Разве нет?

— Он хотел, чтобы маги правили людьми. Он считал людей, лишенных магического дара, вторым сортом.

— Вы превратили в пепел несколько сотен повстанцев, — говорит Артур, — я бы не смог этого сделать. Никто не смог бы сделать этого. И после этого вы говорите, что Мордред был не прав?

— Я не говорил, что Мордред был не прав.

Они берут бутылки с полок одновременно.

— Вы все продолжаете говорить про хороших людей, про мое наследство, про всю эту чушь, — Артур выпивает половину бутылки, а половину — выливает на себя. — Неужели вы не видите, кто я?

— Кто ты? — Вортигерн делает осторожный глоток.

— Дерьмовое наследство, никаких перспектив, вокруг — кучка глупцов, которые понятия не имеют, что делать со своими жизнями, а потом — шанс, возможность взять то, чего хотел всю свою жизнь. Я — это вы, как вы не можете понять этого. Я не ваш брат! Я не мой отец.

Артур бросает бутылку в угол — стекло разбивается от удара. Пьяной походкой он приближается к Вортигерну:

— Вы могли бы никогда не узнать о моем существовании. Я не искал вас. Сейчас я собирал бы монеты с торгашей и бил морду уличному сброду. Думаете, мне это нравилось? И теперь, после всего этого, после того, что я узнал, вы относитесь ко мне, как к нему. Вы видите во мне его.

Лицо Артура застывает перед Вортигерном.

— Вам было хорошо видно, что я сделал? Башня будет закончена вовремя, сир. Я больше не буду просить вас. После всего, что я сделал, это унизительно.

— Я любил его, — говорит Вортигерн, глядя в знакомые глаза. — Больше, чем ты можешь представить себе. Больше, чем его любила твоя мать.

— Этого я не могу исправить, — Артур проходит мимо и идет к выходу из погреба. По пути он забирает кусок хлеба.

— Ты не должен ничего исправлять, — говорит Вортигерн. — Ты не выбирал это. Я выбрал. Мне сложно понять, что после того, что ты узнал…

Артур бросает хлеб обратно на поднос, возвращается и снова замирает рядом с Вортигерном.

— «Никто никогда не говорит о таких вещах, но ты всегда знаешь, что нельзя делать, если делаешь это», — говорит Артур, повторяя слова Вортигерна.

— Ты не…

— Я не выбирал это, — говорит Артур. — Просто так вышло.

Вортигерн толкает его в проход между полок, где их не будет видно, если кто-то войдет — предосторожность из далекого детства.

— Что ты несешь?

— Представьте, что я — не его сын. Представьте, что я совершенно другой человек. Я не знал его. Не знал их. Не знал вас. Вы просто посадили меня в клетку и показали то, чего я никогда не видел.

— Показал что? Власть?

— Себя, — Артур смеется. — Я никогда не причиню вам зла. Мне не нужен доспех из подземного озера, у меня есть меч.

— Какого дьявола ты несешь? — Вортигерн злится. — Я убил твоих родителей. Лишил тебя детства во дворце. Хотел убить тебя самого, дважды. Заставил оклеветать себя перед толпой и отречься от трона. Ты сумасшедший?

— Вы хранили его секрет, — отвечает Артур, — все эти годы. Он предал вас, он заставил вас найти жену, но вы ничего не сказали.

— Я знал его с детства, — говорит Вортигерн.

— Двадцать лет? Дайте мне двадцать лет, сир.

Артур забирает бутылку из его руки и делает пару глотков.

— Я не причиню вам зла. Никогда. Я убью, если вы скажете. Кого вы скажете. Но я не причиню вам зла.

— В твоем борделе было недостаточно женщин, — Вортигерн отталкивает его и выходит к коридору. Артур хватает его за запястье, не давая двигаться дальше.

— Женщин было достаточно. Вы думаете, это похоть? Я бы не отказался, сир, но дело не в ней. С этим я разберусь, мне же не тринадцать.

— Любовь? — Вортигерн усмехается.

— Вы когда-нибудь видели фокусы?

— Фокусы?

— В моей жизни все было очень просто, сир. Так просто, что сдохнуть охота. Я бы сдох, если бы не упрямство. Иногда в город приходили фокусники. Я мог смотреть за ними часами. Их фокусы не идут ни в какое сравнение с пламенем на вашей руке. Я бы хотел, чтобы вы увидели себя моими глазами, как делаете это с животными.

— На свете достаточно магов, Артур. То, чего ты хочешь, невозможно, — Вортигерн освобождается от хватки и идет к выходу.

— Невозможно? Потому что вы не хотите этого?

— Нет, — Вортигерн оборачивается, — потому что один раз Пендрагон предал меня, Артур, а я никогда не ошибаюсь дважды.