Хороший братец – мертвый братец

Только и сумел Аркадий Захарович, невольно повинуясь риторическому вопросу, глянуть на обгоревшую веточку и тут же полностью переключился на борьбу с болью. Донеслись лишь до него бессмысленные слова: «А ну давай к берегу. Будем протокол составлять…», после чего он перестал обращать внимание на то, что происходит вовне. Его внутренний страж предоставил жирному стражнику в камуфляже управляться самому и лишь вполглаза следил, как тот на буксире транспортирует «Нырок» к берегу, помогает Аркадию Захаровичу выбраться из лодки и, поддерживая, ведет к дощатому строению рядом с причалом и в какой-то тесной комнатке усаживает на стул возле письменного стола, а сам садится напротив.

– Мужик, ты живой?

Аркадий Захарович с трудом перевел дух.

– Оклемался, – определил стражник и раскрыл конторскую книгу в картонном переплете.

– Фамилия.

Аркадий Захарович назвался.

Стражник внимательно глянул на него.

– Имя-отчество.

Аркадий Захарович назвался.

Стражник положил перо.

– Ты, что ль, Бунчук? – спросил он неуверенно и всмотрелся внимательнее. – Ну да, Аркашка Бунчуков. А я тебя сразу не узнал. Похудел, побледнел. Краше в гроб кладут. Болеешь, что ль?

Аркадий Захарович пожал плечами.

– Да, болезнь, она и поросенка не красит… – философски заметил стражник. – А я Петька Мехреев. Вот так-то!

Его самого тоже не сразу узнаешь – бывшего одноклассника, хулигана и двоечника, которого даже учителя иной раз, забывшись, звали Мехряком и с которым Аркадий Захарович никогда не дружил, как, впрочем, и не враждовал. Да и сейчас оба не были расположены к сантиментам.

– Ну ладно, давай ближе к делу, – сказал Мехряк. – Ты чего приехал и сразу нарушаешь?

– Ты объясни вначале, что я тут у вас нарушил.

– Налог в городскую казну не уплатил.

– За что?

– Как за что? За обращение к родителям.

– Так это же мои собственные родители.

– Твои-то твои, а лежат они где? Земля-то чья? Тоже твоя? И что в земле лежит – тоже твое? А коли не твое, а чужое, то плати налог за использование чужого в личных целях…

– Нет такого закона.

– У нас все законно, – сказал Мехряк. – Местная администрация приняла решение и провела его официально. А то ведь прежде такая несправедливость творилась… К Степании народ валом валит, а денежки мимо кассы. Городу ни копейки не перепадает. Денег-то старуха не берет. Хотели прикрыть ее, но начальство не разрешило. У нее и глава администрации, и все городские власти лечатся. Вот и нашли выход – взимать налог с больных. С тех, кого баба Стеша на погост посылает…

«Ах, Катька, хитрюга, – подумал Аркадий Захарович. – Нарочно промолчала, что за родительские кости деньги дерут. Утаила… Думала, если узнаю – меня сюда на буксире не затащишь. И почему в этой стране всяк, даже родная сестра, берет себе право решать за другого?.. Даже то, жить ему или умереть…»

– Слушай, Петр, я просто не знал. Мне никто не сказал.

– Ты из себя мальчика не строй, Бунчук, – сказал Мехряк. – Не знал он. Незнание от ответственности не избавляет. Так, кажется?

– Я даже слово сказать не успел.

– Никто с тобой разбираться не будет: успел – не успел… Веточку зажег и баста. Плати.

– А если не заплачу?

– Взыщем по всей строгости административного закона. Через милицию. Да еще штраф уплатишь.

В другое время Аркадий Захарович взвился бы на дыбы, но сейчас, после приступа боли, он устрашился даже вообразить всю вереницу чинов и чинариков, с которыми пришлось бы биться, и сдался без боя:

– Сколько?

– А это в зависимости от услуги… Лишнего не возьму. У нас все через кассу, по расценкам. Вот прайс, читай. – Мехряк протянул Аркадию Захаровичу листок, в верхней части которого значилось:

Услуги и расценки

Прайс-лист

Далее шел длинный список предлагаемых услуг:

Родительское прощение……………

Родительское утешение……………

Слеза родительская…………………

И еще много разного. Напротив каждой позиции обозначалась ее цена. Родительская косточка помещалась в самом конце списка и стоила дороже всего. Аркадий Захарович полез в кошелек, чтобы проверить, хватит ли наличности.

– А если обману? – спросил он. – Ты ж не сумеешь меня проверить.

– Не обманешь. За что заплатишь, то и получишь, – сказал Мехряк с такой непоколебимой верой в способность местной администрации распоряжаться магическими силами, что Аркадий Захарович, протягивая ему деньги, не удержался и продолжил расспросы:

– Ты сам как думаешь, реально это? Слезы, косточки…

– Какая разница, – равнодушно проговорил Мехряк, пересчитывая купюры. – Бабки-то реальные. Слушай, а ты веточку купить не желаешь?

– Чего? Какую еще веточку?

Аркадий Захарович чувствовал, как Жущер на спине требовательно скребет когтистыми лапами. Собачке надоело ждать свою косточку.

– Мы новую услугу ввели, – оживился Мехряк. – Продаем веточки быстрого возгорания. Ты небось намучился, пока на ветру сырую хворостину зажигал. А наши изделия хорошо просушены и пропитаны специальным составом – возгораются моментально, на ветру не гаснут и горят долго. Мы их и в церкви освятили – чтоб сильнее действовали… Бери, Бунчук, не пожалеешь. Я по старой дружбе со скидкой отдам.