Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской

Сейчас мы проживаем тяжёлые времена, и, может быть, это торжество – 75-летний юбилей возвращения Эрмитажа после войны – великий и таинственный символ, напоминание нам о маленькой победе внутри Большой Победы…

Тяжелейшие испытания можно выдержать, если сохранить спокойствие, твёрдость, веру. Катастрофы, которые Бог посылает на людей, возможно, нужны для того, чтобы остановиться, поразмыслить, понять – за что же наказание. Может быть, – поверить, что это не наказание, а урок, научиться не отчаиваться, а использовать ситуацию с пользой для себя: не бояться и не паниковать – а учиться и ещё раз учиться жить, так, как учились не сдаваться люди во время войны, во время страшных вызовов истории.

Что нового мы можем узнать в периоды катастроф, катаклизмов, во времена потерь… и как это новое знание поможет нам, какую пользу оно принесёт? Великий потоп – безжалостный, страшный потоп – научил людей смиренно жить и работать. Люди придумали строить корабли, научились отводить воду и прокладывать каналы, возвели плотины. Появилось земледелие, стали возделывать виноград – вино помогало душе веселиться.

«Мой совет – будь хмельным и влюблённым всегда»:

Бегут за мигом миг и за весной весна;
Не проводи же их без песен и вина.
Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, —
Как проведёшь её, так и пройдёт она.

Омар Хайям

Нужно набраться сил и сделать выводы. Пушкин писал Петру Плетнёву: «Смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу… Холера на днях пройдёт, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы».

Эрмитаж спасли спокойствие, порядок, чёткость действий, строгая дисциплина, много работы и, конечно, внимание людей друг к другу, бережное отношение. Культура – сильное лекарство, оно от многого спасает, оберегает от отчаяния, тоски, безнадёжности, даёт силы жить и радоваться миру, ценить дни, дорожить каждой минутой, которую судьба нам дарит. Мы победили. Почему? Друг Эрмитажа, писатель Даниил Гранин, отвечает: «В нас была мощнейшая жажда справедливости. Даже когда мы отступали, – мы верили, что победим, именно верили – это было почти мистическое, ничем не обоснованное чувство, но оно было, и это чувство поддерживало людей».

22 июня 1941 года в зале Ленинградской филармонии Курт Зандерлинг репетировал Восьмую симфонию Бетховена. Всё шло своим чередом, но неожиданно в зал вбежал растерянный директор оркестра: «Война, объявили – началась война». Тишина, растерянность… Курт Зандерлинг осторожно, бережно положил дирижёрскую палочку на пюпитр и спокойно сказал: «Коллеги, прервёмся ненадолго. Я уверен, что скоро мы продолжим репетицию с этого же места». Так и случилось.

Спокойствие и уверенность беспокойный Орбели, директор Эрмитажа, считал самым важным в военной жизни Эрмитажа: сохранить всё и сохраниться самим. 22 июня, воскресенье, обычный рабочий день для Эрмитажа (выходной – понедельник). Все вышли на работу, как всегда. В 12 часов – выступление Вячеслава Молотова, наркома иностранных дел:

«Граждане и гражданки!

Сегодня в 4 утра без разъяснения каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы. Весь наш народ теперь должен быть сплочён и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности… Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Орбели отпустил сотрудников домой собрать вещи, осмотреться, привыкнуть к новой реальности, побыть с родными. На следующее утро все сотрудники вернулись в музей – началась подготовка к эвакуации сокровищ. Эрмитаж был готов. В 1937 году Эрмитажу в аренду был сдан Сампсониевский собор.