Хосе Рисаль

Решение о ней принимается не сразу. Со времени заключения Рисаля в крепость до его отправки проходит девять дней. Монахи, особенно августинцы, считают ссылку слишком мягкой мерой наказания, они вообще предпочли бы видеть Рисаля мертвым. Дело не только в том, что Рисаль показал их подлинное лицо, он еще и жестоко высмеял их. Никто не смел подвергнуть их осмеянию, Рисаль же «урезал их до абсурда», и они испытывают бессильную ярость. Не расположенный к августинцам, доминиканцам и францисканцам, Деспухоль куда охотнее прислушивается к иезуитам. Их глава на Филиппинах, «провинциал» Пабло Пастельс, в свое время был учителем Рисаля, и именно о нем в юные годы Пепе писал: «Мой лучший друг, самый выдающийся из миссионеров-иезуитов». Пастельс знает, что в отрочестве Рисаль был искренне религиозен, и надеется возродить былые чувства. Правда, Пепе сильно переменился, явно порвал с церковью и даже иезуитов осмелился поместить «позади телеги прогресса», но кто знает, может быть, брошенные некогда семена еще дадут всходы, если создать «благоприятные условия». Скажем, изолировать отступника от внешнего мира, окружить его «достойными людьми», то есть опять же иезуитами. Какой это будет триумф для церкви и, что немаловажно, для ордена! Иезуиты всегда не прочь показать другим орденам их никчемность. Только они, иезуиты, достаточно дальновидны, только они — надежная опора святейшего престола. Кто знает, может быть, Пепе не только отречется от заблуждения, но и поставит свой талант на службу католицизму. Тогда — полное торжество.

Все эти соображения Пабло Пастельс излагает Деспухолю, и тот заинтересованно внимает ему: если план иезуитов осуществится, тогда и он предстанет в Мадриде в чрезвычайно выгодном свете. Да и поставить на место монахов других орденов тоже неплохо — уж очень много доносов на него шлют они в Мадрид. И решение принимается: Рисаль будет сослан на остров Минданао в Дапитан, где приходами управляют иезуиты. Место это неспокойное, поэтому власть там осуществляют не гражданские лица, а военные, которыми руководит команданте Дапитана Рикардо Карнисеро. При военном правлении оправданы любые ограничения, налагаемые на ссыльного: он будет лишен права покидать места проживания, будет обязан два раза в день отмечаться у команданте. Остальным займутся иезуиты.

Тем временем Рисаль томится в форте. Впрочем, условия довольно сносные, к нему для прислуги даже приставляют солдата. 14 июля его уведомляют, что в 10 часов вечера он будет депортирован, но пока не сообщают куда. В десять никто не приходит, и Рисаль спокойно засыпает — это свидетельствует о том, что он обрел спокойствие духа. Только в начале первого адъютант генерал-губернатора прибывает в карете своего начальника. Под усиленным конвоем карета направляется в порт. Там ее ждет генерал Аумада, начальник манильского гарнизона. Адъютант и два стражника прыгают в лодку, туда же спускается Рисаль. Несколько взмахов весел — и лодка подходит к борту парохода «Себу». Рисаля встречают капитан и выделенная охрана, его препровождают в каюту. У дверей замирает часовой. Пароход почти тут же отправляется. Куда — никто не знает, даже капитан. По инструкции он должен вскрыть пакет с местом назначения только в открытом море. Пройдя остров Коррехидор и покинув Манильскую бухту, корабль плывет дальше на запад. Пора вскрывать конверт. Капитан в присутствии помощника и начальника конвоя вскрывает конверт. Место назначения — Дапитан.

Два дня спустя «Себу» бросает якорь в бухте Дапитана. Капитан, начальник конвоя и три стражника сопровождают Рисаля. Он отмечает в дневнике: «Берег показался мне мрачным, было темно, и наш фонарь освещал заросшую травой тропу. В городке нас встретил команданте, капитан Рикардо Карнисеро, Антонио Масис — бывший депутат и сенатор, и Косме — студент-практикант. Мы поднялись в здание комендатуры, которое показалось мне большим».