ХОСПИС. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРЕИСПОДНЮЮ!

Мария стала работать с Татьяной с воодушевлением. Крылья за спиной вырастали от одной мысли, что она сегодня увидит Таню. Гору посуды перемывала только так! Час пик в трапезной был, конечно же в обед. Очередь из гимназистов, клерков, чиновников. К пяти вечера шёл спад, и выдавалась минутка, когда можно было просто посидеть, попить чаю и поговорить. Как ждала Мария этой минутки! Таня тогда рассказывала удивительные истории, происходившие с простыми смертными. Невыдуманные истории! Которые многим помогали глубже понимать жизнь, крепиться и не паниковать.

На одну женщину вдруг обрушилась чехарда неудач. А ведь она каждое воскресение – на службе, причащалась, помогала неимущим. Но жизнь её методично разрушалась. Муж ушёл к другой, сократили на работе и вдобавок хозяйка выгнала из квартиры, хотя женщина заплатила вперёд за койко-место за два месяца. Все поражались той несправедливости и жестокости, какую подсовывали ей, как принято говорить, свыше. Женщина без конца плакала. Идти ей было некуда. Все знакомые оказались в не менее затруднённых обстоятельствах. Но материально старались помочь: кто сколько дал. Женщина посчитала – хватает только на билет. И поехала в Почаевскую лавру. Там ей стало плохо, и ей оказал первую помощь один прихожанин, как оказалось впоследствии, врач. Тоже одинокий. Не отходил от неё ни на шаг, а потом сделал предложение. Думаете, она согласилась? Вы правильно думаете. И у них ребёнок уже подрос.

Мария слушала и думала, а друг и ей повезёт? Но ей не везло.

В православном кафе Мария проработала несколько месяцев, и её уволили. Как она считала несправедливо. Переживала. Не хотела уходить от Тани. Но та по-доброму разъяснила, что у неё другой путь, и её подталкивают идти своей дорогой.

Мария ещё при любой возможности приходила в трапезную, помогала убирать подносы, вытирала столы. И детей принимала, и бомжам пакеты с едой раздавала. О, бомжи приходили сюда со всей Москвы! Пешком. Разные были. Далеко не милые. Синюшные, пропитые насквозь. И всем давали, сто не успели продать: суп в баночку, кашу, хлеб, если остатки после праздника, то и котлетку с запеканкой. Заворачивали всё в пакет и отдавали. Один бомж явился, грязный, обросший, кстати, молодой, и давай выступать: что за ерунду дали? Картошку давай! Мясо давай! И прёт на Таню, а та только: «Простите!» Мария раздражённо чуть ли не за шкварник бомжа хватает и аж рычит: «Сейчас охрану позову! Вам здесь никто не должен! Вы даже помочь не хотите, когда вас просят дорожку расчистить, а всё туда же – дай-подай». Таня Марию останавливает и на ухо: «Он вас не слышит. Он в тяжёлом таком положении, потому что двоих детей бросил на произвол судьбы. Бог его вразумляет. Но мы должны терпеть». Это было сущей правдой! Стоит только один раз бомжику не подать – посетителей в трапезной нет!

Когда только-только открылось православное кафе (трапезная в просторечии), сюда заглянули ребята из интерната, человек двадцать, с воспитательницей. Кафе маленькое, уютненькое, под низкими окнами видно мостовую. Оглядываются, всё им интересно. Воспитательница подходит, спрашивает, чем можно угоститься, а Таня меню показывает. «Так у вас платно?» - изумляется воспитательница. Таня кивает. Ребятки разочарованно вздыхают. Кто-то из них спросил: «А кусочек батона вон того купить можно? У меня рубль есть?» Тут Таня – была не была – усадила детей за столы, налила всем по миске горячего горохового супа, батончик - руку, чаю и каждому по пирожку с картошкой впридачу. Пообедали ребятки, ушли невероятно счастливые. А Таня: «Что теперь будет? Уволят за самоуправство, как пить дать уволят. Но будь, что будет». И буквально часа через два в трапезную вваливается группа людей и в дар обители приносят огромные бутыли с растительным маслом, мешки муки, мешки сахара.

И поняла Таня, что всё сделала правильно, что вот что значит жить по совести.

Именно в обители милосердия Мария впервые столкнулась с паллиативной медициной. Здесь работала выездная бригада, оказывающая поддержку безнадёжным больным. Безнадёжным с точки зрения медицины. Это без конца подчёркивалось! Потому что последнее слово всегда будет за другим.

Сейчас она сидела за массивным столом тянулась горький ароматный кофе из чашечки и думала, что никогда не сможет рассказать Арсению про обитель. Он не поймёт. Мария давала себе отчёт в том, что Арсений уверен, что в схватке со смертью последнее слово будет за ним.

Арсений видел жизнь со своей колокольни. Сейчас он не бравировал, а давал ответы на волнующие Марию вопросы.