Хождение по звукам

Сочинив в 1992-м песню «Friday I’m in Love», хронологически последний свой трек, забравшийся в США в топ-40, Роберт Смит, фронтмен и лидер группы The Cure, несколько месяцев кряду страдал настоящей паранойей: ему казалось, что он где-то подслушал основную аккордную последовательность композиции, и он заводил ее всем своим друзьям и знакомым с тем, чтобы они открыли ему глаза на то, откуда она взялась. Однако сделать этого так никто и не смог, и Смит в конечном счете понял, что, видимо, он и правда написал песню сам – в итоге родился настоящий хит, который сам музыкант, впрочем, с самого начала недолюбливал. Все дело в том, что к 1990-м, примерно на пятнадцатом году своего существования, The Cure стали действительно очень популярны – к чему сами вообще-то никогда не стремились и, пожалуй, не были готовы: стадионные выступления, изматывающие гастрольные туры, предложения использовать музыку в рекламе, выводившие Роберта Смита из себя, и так далее. И анализируя причины, которые к этому привели, лидер The Cure делал вывод: во всем виновато несколько конкретных песен – в том числе, как раз «Friday I’m in Love»; кончилось тем, что на некоторое время группа принципиально перестала играть ее на концертах.

Есть ощущение, что эта история многое сообщает о том, чем является группа The Cure (а чем, наоборот, – нет). Успех, кажется, всегда сопутствовал им несколько вопреки их собственным устремлениям. В свой ранний период The Cure оказались невероятно удачливыми продавцами депрессии, сумрака и дурного настроения; такова трилогия их классических пластинок начала 1980-х: «Seventeen Seconds», «Faith» и «Pornography». Точнее, даже не так: успешным продавцом всего вышеперечисленного был лично Роберт Смит – остальные музыканты во время записи альбома «Pornography» знай себе пили пивко, и в конечном счете в углу студии выросла гигантская куча из пивных банок, страшно раздражавшая Смита не потому, что тот был чистюлей, а потому что пролетарское пиво совершенно не вязалось с той надмирной тоской, которую, по его мысли, должна была транслировать музыка ансамбля. Примерно тогда же Смит придумал подводить глаза красной краской на концертах – так что, когда музыкант потел на сцене, она начинала течь, и казалось, что они плачут кровью. Впрочем, порой слезы были и натуральными: особенно во время гастролей после выпуска пластинки «Faith», которая даже на общем фоне вышла особенно трагической по содержанию. Большинство песен здесь – так или иначе о смерти, а за вдохновением фронтмен The Cure на этот раз ходил по большей части в церковь, где по многу часов слушал монашеские песнопения.

Однако, как это ни удивительно, но даже на этом альбоме в итоге удалось отыскать композицию, пригодную для того, чтобы выпустить ее на сингле, – песню «Primary». Группу The Cure часто обвиняют в некоторой монотонности, и пожалуй, по делу, но это совершенно не значит, что «актриса Лия Ахеджакова всегда играет одинаково». В «Primary», например, нет ни клавишных, ни гитары, а вся музыкальная канва держится на звучании двух бас-гитар: одной чистой, в исполнении Саймона Гэллапа, а другой, в исполнении самого Роберта Смита, пропущенной через разнообразные примочки. С точки зрения саунда любой альбом The Cure содержит немало подобных необычных продюсерских находок: не зря диск «Pornography» журналисты вскоре после его выхода сравнили с «Филом Спектором, спускающимся в ад».

И кроме того, весь тот готический мрак, с которым по сей день у многих ассоциируется ансамбль, в чистом, дистиллированном виде содержится только на альбомах начала 1980-х. The Cure бывали – и еще не раз будут – совсем другими; если уж на то пошло, самого Роберта Смита слегка тяготил закрепившийся за ним имидж, и он то и дело предпринимал попытки от него освободиться: как музыкальные, так и чисто бытовые. Так, голландскую часть тура по случаю выхода диска «Pornography» музыканты, к изумлению своих фанатов, проехали в цирке-шапито.

Что же касается музыки, то не стоит забывать, что на заре своего существования The Cure вовсе не были поставщиками беспросветного мрачняка, порукой чему может служить хотя бы их знаменитый ранний сингл «Boys Don’t Cry», в честь которого позже будет назван вполне недурственный фильм («Парни не плачут» Кимберли Пирс). Эта песня – вполне заурядный для своего времени не то постпанк, не то нью-вейв: если через несколько лет The Cure будут гастролировать в компании соратников по раннему готик-року, Siouxsie & the Banshees, то в это время партнером группы по британскому турне был Билли Айдол. Правда, долго их гастроль не продлилась, потому что барабанщик The Cure Лол Толхерст застал Айдола в туалете с некой дамой за весьма интимным занятием; проблема была в том, что это был единственный туалет, и терпеть было невозможно – в общем, случился некоторый конфуз. Если кому интересно, в книге Джеффа Эптера «Never Enough» можно прочитать (чересчур) подробное описание произошедшего.