Хождение в Кадис

За второй пощечиной последовала третья и четвертая, из носа старика полилась кровь.

– Сейчас я зарежу тебя, причем без всякой жалости, – ледяным тоном произнес Сантьяго, доставая меч. – И получу удовольствие, увидев цвет твоих внутренностей.

– Что вы от меня хотите? – спросил Хорхе и выплюнул на пол кровавую слюну. – Говорите цену.

– Отвечай, старый проныра, – вмешался Педро, – ты сказал правду про «Санта-Нинья» или надул меня, как с несуществующей караккой «Нуэстра»?

– Абсолютная правда, – хрипло произнес Хорхе. – Фердинанд вчера продан за двадцать золотых первому помощнику.

– А капитан «Санта-Нинья» утверждает, что это наглая ложь! – воскликнул Сантьяго. – Кому я должен больше верить, благородному сеньору или такому проходимцу, как ты?

– Благородный сеньор, – усмехнулся Хорхе. – Что вы знаете о благородстве капитана «Санта-Нинья»? А вот мне известно многое.

– Говори же, – вскричал Сантьяго, потрясая мечом, – иначе я…

– Даже если вы познакомитесь с цветом моих внутренностей, – перебил его Хорхе, – это не заменит знаний, запрятанных в моей памяти. Хотите, чтобы я говорил, – уберите меч и дайте воды, у меня весь рот наполнен кровью.

Педро подал Хорхе кружку с водой, Сантьяго вернул меч в ножны и вопросительно посмотрел на старика. Тот не спеша прополоскал рот, выплюнул красную воду на пол и с шумом сделал несколько глотков.

– Ты хочешь сказать, – решил ускорить события Сантьяго, – что капитан «Санта-Нинья» тоже содомит?

– Нет, – криво усмехнулся Хорхе. – Ваше испуганное воображение рисует такие картины. Содомит – это особая форма утонченности, доступная немногим. Большинство людей бездумно спариваются с противоположным полом наподобие животных. И лишь человек разумный может нарушить эту предопределенность и сделать собственный выбор. Поэтому его и только его можно назвать понастоящему свободным.

– Ишь, как заговорил! – изумленно воскликнул Педро. – Осторожнее, Сантьяго, сейчас он начнет уговаривать тебя стать разумным человеком!

– Свободные люди! – в гневе вскричал Сантьяго. – Поэтому вы похищаете мальчиков и против их воли учите своему уму-разуму?

– Так что с капитаном? – перебил его Педро. – Говори!

– Этому квадратному служаке до утонченного содомита, как волку до луны, – ответил Хорхе. – Он большой любитель юных девочек. Если с его юнги содрать матросскую форму, то вместо мужской доблести вы отыщете только примитивное женское лоно. Поэтому на его корабле все будет шито-крыто, ведь у капитана рыльце в пуху.

– Боже милосердный, – вскричал Сантьяго, – да что же творится в Кадисе?! Впору снова посылать ангела-губителя переворачивать город!

– Только отца Гаудиоса уже нет с нами, – усмехнулся Педро.

– Отец Гаудиос, – презрительно фыркнул Хорхе, – напыщенный дурак и врун. Вы верите слухам и россказням, а я еще мальчиком был лично знаком с отцом Гаудиосом. Близко знаком, очень близко.

– Что?! – изумленно прошептал Сантьяго. – Ты хочешь сказать, что отец Гаудиос… – он умолк, не в силах говорить дальше.

– Именно это я и хочу сказать, понятливый молодой человек, – усмехнулся Хорхе.

– Санти, не слушай негодяя, он специально врет, чтобы сбить тебя с толку, – возмутился Педро.

– Надеюсь, уважаемые сеньоры, – вмешался Хорхе, – вы узнали все, что хотели, и можете покинуть мой дом.

– Не все, – возразил Сантьяго, – где моя кираса, которую ты подло снял с меня во сне?

– Фитью, – присвистнул Хорхе. – Давно продана.

– Кому? – зарычал Сантьяго. – Кому ты продал кирасу с моим фамильным гербом?

– Какому-то кабальеро, – ответил Хорхе. – Я отдал ее старьевщику, и он сбыл кирасу в тот же день.

– Ты заплатишь мне за это! – вскричал Сантьяго, выхватывая кинжал. – Я отрублю тебе правую кисть, чтобы ты больше никого не мог дурить и морочить.

Он схватил Хорхе за правую руку ниже локтя, выпрямил ее, занес кинжал и уже хотел опустить его, как старик заверещал:

– Она здесь, она в соседней комнате!

– Кираса здесь? – переспросил Сантьяго, не опуская оружия.

– Да-да-да, вон за той дверью!

– Педро, проверь! Если этот подлец снова соврал, я отрублю ему обе кисти.

Педро взял один из подсвечников и скрылся за дверью. Из комнаты раздался грохот падающих предметов, видимо, он сапогами расчищал себе дорогу. Вскоре Педро вернулся, неся отполированную до блеска кирасу. Она отражала свет, точно зеркало.

– Вроде она, – он передал ее Сантьяго, – герб твой.

– Она, – ответил Сантьяго, отпуская руку Хорхе. – Твое счастье, негодяй. Пошли отсюда, Педро.

Проходя через прихожую, Сантьяго наклонился и перерезал веревку на руках лежащего лицом вниз незадачливого охранника.

– Ну ты и зол, – сказал Педро товарищу, когда они шли по улицам «веселого квартала», – звереешь прямо на глазах.

– Не ты ли меня призывал быстрее взрослеть? – отозвался Сантьяго. – Вот я этим и занят. И признаюсь тебе честно, мне очень не по душе Кадис, который я узнаю, и живущие в нем люди.

– Другого Кадиса нет, – пожал плечами Педро. – Придется примириться с этим. Что будем делать дальше, Сантик?