«Хождение вкруг». Ритуальная практика первых общин христоверов

Представленные евангельские фрагменты позволяют лучше понять специфику учения христоверов. Первые наставники христовщины понимали свое учение как проповедь покаяния, основываясь на проповеди Иоанна в пустыни (Мф 3:1–2), призывали молится тайно, в домах, простыми молитвами (Мф 6:5–13) и, оставляя отца и мать, идти за Иисусом (Мф 10:37–39). Цель праведной жизни видели в возможности избежать вечного огня (Мф 7:19) и наследовать Царство Божие (Ин 3:3–6). Очень важны для проповеди фрагменты новозаветного текста, в которых речь идет о пророчествах, глоссолалиях и вообще действиях Святого Духа. Более того, можно предположить, что и запрет пить спиртное связан именно с новозаветным рассказом о праздновании Пятидесятницы: в тексте говорится, что были люди, которые не верили, что апостолы пророчествуют и считали, что они «вином исполнены суть», попросту говоря, напились и говорят невесть что. И вот, христоверы предлагают не пить спиртного вовсе, чтобы никто больше не смог усомниться в истинности божественного откровения.

Под «рождением от духа» миссионеры XIX века однозначно понимали экстатическую практику радений, направленную на низведение Святого Духа на молящихся, хотя мы имеем четкие указания на другой смысл «второго крещения» – покаяние и аскезу (см. толкование на Ин 3:3–6).

Мы видим, что культура христоверов, вопреки распространенному мнению, вовсе не отрицала значимости Священных Писания и Предания. Кроме библейских текстов (Евангелия, посланий апостолов и Псалтыри) христоверам были знакомы Евангелие с толкованиями Феофилакта Болгарского (Благовестник), Пролог, Алфавит духовный, богослужебные книги (Минея).

Молитвы

Духовные стихи

Во время работы второй следственной комиссии 1745 года у одного из членов московской общины были изъяты два письма и сборник духовных стихов («письмешки» и «песнишки», как они названы в указе Синода), получивший название сборника Василия Степанова[174]. Точнее было бы назвать его молитвенником. Василий Степанов был сидельцем в лавке Прокопия Лупкина в Москве[175]. Родом Василий Степанов был чухонец (финн, эстонец или вепс, по одной из версий – поляк) из деревни Котоярви Карельского уезда, в 1702–1703 годах он был отвезен в плен в Россию и жил здесь по «подложному паспорту за подписью полномочного посла Лефорта», был человек грамотный, умел писать «по-русски» и «по-латыни»[176]. В одном из синодальных указов он назван «новокрещенным», из чего, как считает В. В. Нечаев, нужно сделать вывод, что рожден Василий был не в православной вере.[177]

От следствия 1733 года Василий Степанов укрылся в селе Коломенском у дворцового садовника Антона Иванова, а после окончания следствия возглавлял хлыстовские собрания в доме Тимофея Денисова в селе Братееве. Согласно материалам московской следственной комиссии, Василий Степанов научил жить по «вере Христовой» 26 человек[178]. В 1749 году вместе с Афросиньей Соплиной, Яковом Фроловым, Дмитрием Гусевым и иеромонахом Чудова монастыря Варлаамом он был приговорен к публичному сожжению в срубе[179].

По словам Василия Степанова, две «песенки» сборника были сочинены им самим, остальные списаны у согласника Андрея Чулошникова, сосланного комиссией 1733 года. Исходя из этого показания, сборник можно датировать 1720–1730-ми годами и считать наиболее ранним из известных собраний духовных стихов христоверов.

Сборник включает 27 молитв с заголовками, видимо, принадлежащими Василию. Оригиналы «песенок» были сожжены еще во время комиссий, а копии, хранившиеся в Московском архиве министерства юстиции (МАМЮ, ныне РГАДА), как указывает А. А. Панченко, исчезли. В настоящее время тексты доступны исследователям в двух вариантах: по публикациям И. Г. Айвазова[180] (1915) и А. А. Панченко[181] (2002). Выдержки из сборника, сохранившиеся в одном из указов Синода, публикует В. В. Нечаев[182].

Публикация А. А. Панченко снабжена некоторыми комментариями; в частности, были указаны староверческие аналоги духовных стихов. А. А. Панченко считает, что порядок и содержание стихов не были изменены первым публикатором текста. Однако, на основании синодальных выписок из сборника Василия Степанова, опубликованных В. В. Нечаевым[183], можно заключить, что И. Г. Айвазов перевел тексты «песенок» на современный ему русский язык. Например, вместо синодального «С небеси грядущий великого гнева Божия и ярости чашу Сыну Божьему испити» в публикации находим: «Идет к нам с небеси чаша гнева великого с яростью… выпивать сию чашу… Сыну Божиему» (распевец № 1). Не вполне понятно, пытался ли И. Г. Айвазов сохранять при переводе стихотворный размер.

Проанализируем состав сборника. Каждая «песенка» (кроме двадцать седьмой) начинается комментариями, видимо, принадлежащими Василию Степанову, большинство песенок заканчивается, подобно молитвам, формулами «Аллилуйя» и «Аминь» и содержит молитвенные обращения к Лицам Троицы и к Богородице (обычно в конце или середине «песенки»).