Хожение за три моря Афанасия Никитина 1466-1472 гг.

В Бедери же бых 4 месяца и свещахся с индеяны поити к Первоти, то их Ерусалим, а по бесерменьскыи Мягъкат, де их бутхана{125}. Там же поидох с индеяны да будутханы месяц, и торгу у бутьханы 5 дни. А бутхана же велми велика есть, с пол-Твери, камена, да резаны по ней деяния Бутовые, около ее всея 12 резано венцев, как Бут чюдеса творил, как ся им являл многыми образы: первое человеческым образом являлся; другое человек, а нос слонов; третье человек, а виденье обезьанино; в четвертые человек, а образом лютого зверя, являлся им все с хво/л. 378/стом, а вырезан на камени, а хвост через него сажень. К бухану же съеждается вся страна Индейскаа на чюдо Бутово; да у бутханы бреются старые жонкы и девки, а бреють на собе все волосы, и бороды, и головы, да поидут к бутхану; да со всякые головы емлють по две шекшени пошлини{126} на Бута, а с коней по четыре футы; а съежшается к бухану всех людей бысть азар лек вахт башет сат азаре лек{127}. В бухане же Бут вырезан ис камени, велми велик, да хвост у него через него, да руку правую поднял высоко да простер, акы Устьян царь Царяградскы{128}, а в левой руце у него копие, а на нем нет ничево, а гузно у него обязано ширинкою, а виденье обезьянино, а иные Буты нагы, нет ничево, кот ачюк, а жонкы Бутавы нагы вырезаны и с соромом, и з детми, а перет Бутом же стоит вол велми велик, а вырезан ис камени ис черного, а весь позолочен, /л. 378 об./ а целують его в копыто, а сыплют на него цветы, и на Бута сыплют цветы.

Индеяне же не ядят никоторого мяса, ни яловичины, ни боранины, ни курятины, ни[39] рыбы ли свинины, а свиней же у них велми много; а ядят же днем двожды, а ночи не ядять, а вина не пиють, ни сыдны; а с бесермены не пиють, ни ядять. А ества же их плоха, а один с-дним ни пиеть, ни ясть, ни с женою{129}; а ядят брынець{130}, да кичири{131} с маслом, да травы розные ядят, все рукою правою, а левою не приимется ни за что; а ножа не держать, а лъжици не знають; а на дорозе кто же собе варит кашу, а у всякого по горньцу. А от бесермян скрыются, чтобы не посмотрил ни в горнець, ни вь яству; а посмотрил бесерменин на еству, и он не яст, а ядять иные, покрываются платом, чтобы никто не видел его.

А намаз же их на восток по-руськы[40], обе рукы /л. 379/ подымають высоко, да кладуть на темя, да ложатся ниць на земли, да все ся истягнеть по земли, то их поклоны. А ясти же садятся, ини омывають рукы да и ногы, да и рот пополаскывають. А бутханы же их без дверей, а ставлены на восток, а Буты стоят на восток. А кто у них умреть, ини тех жгут да пепел сыплют на воду. А у жены дитя родится, ино бабить мужь, а имя сыну дает отець, а дочери мати; а добровтра[41] у них нет, а сорома не знают. Или пришел, ины ся кланяють по чернечьскы, обе рукы дотычють до земли, а не говорить ничево.

К Первоте же яздять о великом[42] заговейне, к своему Буту[43], тот их Иерусалим, а по-бесерменьскыи Мякъка{132}, а по-рускы Ерусалим, а по-индейскыи Парват. А съеждаются все нагы, только на гузне плат; а жонкы все нагы, толко на гузне /л. 379 об./ фота, а иные в фотах, да на шиях жемчюг, много яхонтов{133}, да на руках обручи да перстьни златы олло оак{134}, а внутрь к Бутхану яздять на волех, да у вола рога окованы медью, да на шие колоколцев 300, да копыта подкованы; а те волы ачьче зовут{135}. Индеяне же вола зовуть отцем, а корову матерью, а калом их пекут хлебы и еству варят собе, а попелом тем мажуться по лицу{136}, и по челу, и по всему телу[44] их знамя. В неделю же да в понеделник ядять единожды днем. В Ындее же как пачекътур, а учюзе-дерь{137}: сикишь иларсень ики шитель{138}; акечаны иля атырьсеньатле жетель берь; булара достор: а кул{139} каравашь{140} учюз чар фуна хуб бем фуна хубесия; капкара амь чюк кичи хошь.