Хозяева джиннов

Фатима обвела взглядом завалы, разрушенные здания, машины и пожары, все еще пылающие неподалеку – где водный гигант ковылял обратно к Нилу. Они победили. Но дорогой ценой. Сжимая кольцо в кулаке, она нашла Ахмада. Жрец устроился на камне и пристально смотрел на нее своими крокодильими глазами. Собравшись с силами, агент подошла к нему и открыла ладонь.

– Возьмите его, – сказала она. – Заберите туда, куда отправляетесь. И похороните. Где никто его не найдет. Никогда.

Ахмад заколебался, затем протянул когтистую руку, чтобы взять кольцо. Фатима уже решила избавиться от этой вещи. Черт бы с этими так называемыми ангелами. Она не собиралась возвращать им Печать. Не доверяла она и министерству. Когда она ощутила неожиданно нахлынувшее чувство утраты, то поняла, что не может верить даже себе.

Абигейл внезапно закричала, бросаясь на Ахмада – больше не заботясь об опасности. Англичанке могли откусить еще одну кисть, может, даже целую руку, если бы ее не перехватила Хадия, заведя локоть за спину и зафиксировав. Женщина продолжала вырываться, ее сине-зеленые глаза были широко распахнуты и горели лихорадочным блеском.

– Оно мое! – взывала она. – Я его заслужила! Оно не твое, чтобы отдавать! Оно мое! Мое!

– Почему эти колонизаторы всегда зарятся на чужое? – покачал головой Ахмад.

Ифрит, который молча стоял в стороне, прочистил горло:

– Это сила… – Он резко остановился, рогатая голова задергалась из стороны в сторону.

Он все еще не мог говорить о Печати, но Фатима поняла. Она владела ею совсем недолго, но Печать все равно на нее повлияла. Как долго Абигейл носила кольцо? Недели?

– Ты не сможешь его от меня спрятать! – выкрикивала англичанка. – Я могу его почувствовать, я его чувствую, чувствую! Я буду его искать, и оно будет меня звать, и я его найду, и оно снова будет моим! Оно принадлежит мне! Мне! Мне!

– Мне кажется, она это серьезно, – забеспокоилась Хадия.

– Вы можете заставить ее забыть? – обратилась Фатима к ифриту. – О… ну, вы знаете.

– Это… твое желание? – Его лавовые глаза сузились.

Она решительно покачала головой. Никогда.

– Считайте, что это для вашего собственного блага.

Ифрит задумался. Повернувшись к Абигейл, он поднял руку – и коснулся кончиком когтя ко лбу. Ее болтовня оборвалась, англичанка застыла, а потом упала в руки Хадии. Там, где к ней прикоснулся ифрит, на коже женщины медленно выжигался огненный символ, который затем исчез. Но ее челюсть расслабилась, а глаза опустели.

– Что вы сделали? – накинулась на ифрита Фатима.

– Заставил ее забыть, – ответил тот.

– Насколько?

– Все, что смог найти. Все, что было в ней.

Хадия ахнула.

– Я не это имела в виду!

– Она превратила меня в слугу. – Лицо ифрита исказилось от гнева. – Я больше не буду рисковать.

– Мы не можем этого допустить. – Фатима обратилась за поддержкой к Сити.

– Почему? – удивилась Сити безо всякого сострадания в глазах.

– Потому что… это неправильно. – Она снова обратилась к ифриту. – Я знаю, что она сделала со всеми вами. Что она заставила вас делать. Она заслуживает правосудия. Но не этого. Я понимаю…

– Ты понимаешь рабство? – спросил ифрит.

Фатима замялась. Ее взгляд метнулся к сжатой руке Ахмада и тому, что было в ней спрятано. Но она знала, что даже если бы снова надела кольцо, то не стала бы его использовать, чтобы подчинить этого измученного джинна – даже чтобы он отменил сделанное.

– Я думала, вы пацифист, – наконец выдавила она.

Ифрит развернулся, расправляя огненные крылья.

– Вот почему она все еще жива. – Он поднялся в воздух с порывом обжигающего ветра и унесся прочь.

Сити положила руку на ее талию и, наклонившись, прошептала:

– Прости. Я знаю, что ты этого не одобряешь. Но у джиннов свое правосудие. Ты сделала что смогла. Ты спасла нас от того, что она устроила. – Фатима открыла рот, но подруга продолжила: – Играть с подобной мощью – значит, искушать терпение богов. Можешь ее жалеть, если хочешь, но я не позволю тебе обвинять себя в том, что она сама навлекла!

Фатима сдалась и от накатившей усталости позволила голове опуститься на плечо Сити. Она смотрела на открытый рот Абигейл и ее смотрящие в никуда глаза – мертвые и пустые. Ей внезапно вспомнилась колыбельная джиннов.

«Девять Владык спят. Разве мы хотим их разбудить? Загляни им в глаза – и они выжгут твою душу».

Магия. За нее всегда приходится платить.

Эпилог

Фатима вымакала остатки супа кусочком лепешки. Тетушка Сити готовила молохаю лучше всех, с кусочками баранины, которые просто таяли на языке. Суп был лишь одним в череде блюд, стоявших на длинном столе: большие тарелки с курицей, тушенной в соусе чили, и даже фаттой со здоровенными кусками тушеной говядины. Подняв глаза, она заметила, что мадам Азиза одобрительно рассматривает ее, сидя во глава стола. Владелица «Мекки» любила, когда люди получали удовольствие от ее еды. Что означало не только вторую порцию, но третью и четвертую тоже. С нынешним аппетитом Фатимы это не было проблемой.