Хозяева плоской Земли

– Тим. Это Ингрид.

– Привет.

– Привет…

– Мне срочно нужен туалет.

Мы проводили его до ближайшей таверны, где предложили задержаться и отметить знакомство. Он вернулся к столику заметно посвежевшим и повеселевшим, развалился на стуле и поинтересовался, что здесь пьют. Обнаружив отсутствие всего, кроме травяных чаёв, молока и сока, удивлённо поднял рассечённую бровь, хмыкнул и достал из рюкзака пузатую бутыль.

– Угощаю. – Заметив выражение наших лиц, уточнил: – Не принято?

Я пожал плечами. На самом деле мне давно хотелось попробовать что-нибудь настоящее, о чём я часто читал и знал по рассказам наших туристов. Мы подозвали знакомую официантку. Она беззвучно снабдила нас стаканами, которые Конрад мигом наполнил тёплой и душистой жидкостью.

– Лёд есть?

Лёд нашёлся, и скоро мы трое уже сидели в нашем маленьком мирке, повеселевшие и раскрасневшиеся (последнее касалось в особенности Ингрид), и – каждый на свой лад – поминали старика Кроули. С тех пор Конрад ещё долго ассоциировался у меня со вкусом настоящего ирландского виски, плывущими перед глазами улыбками и участливым вопросом официантки «Есть-то что-нибудь будете?», почему-то повергавшим нас в гомерических хохот. Ингрид первая заметила, что с нами творится нечто неладное, и попросила больше ни мне, ни ей не подливать. Конрад, ничуть не смутясь, допил бутылку в одиночестве, причём, похоже, даже не заметив и, как я теперь понимаю, не запьянев. Под горячее он без разгона стал задавать вопросы насчёт прибыльности фирмы и тех факторов, от которых она зависит. Я понял, что вот-вот сяду в лужу, поскольку успел достаточно расслабиться, чтобы взять себя в руки, но тут, как всегда, на выручку мне пришла Ингрид, давно освоившая всю финансовую сторону предприятия, так что мне оставалось только её слова переводить, и таким образом выходило, как будто вещаю я сам. Мне это очень понравилось, и я признался Конраду, что очень люблю свою будущую жену. Он пожелал нам счастья и продолжил свои скоропалительные вопросы: когда туристов больше, когда меньше, во сколько нам обходится провести самый длинный тур, какой маршрут по нашему опыту наиболее выгодный, во что обходится аренда одного зилота в сутки, каков выбор гостиниц по ходу следования, проводим ли мы круизы вдоль берега или ограничиваемся сухопутными экскурсиями, почему, какие предоставляем дополнительные услуги, когда следующая группа, одним словом, у меня по мере ответов сложилось мнение, что он приехал, чтобы остаться. Ингрид тоже оказалась под впечатлением его въедливости и поинтересовалась через меня, чем он занимался раньше. Конрад отправил в рот тонкую трубочку ветчины и сказал, что вообще-то он дальнобойщик. Я вспомнил статью и понял, что чутьё меня не обмануло: в ней упоминался именно он. Между тем, Конрад уже хотел знать, сколько у наших зилотов лошадиных сил. Мы честно признались, что иногда две, но обычно четыре. Он внимательно посмотрел на нас, потёр лоб, всхлипнул, запрокинулся на спинку стула и расхохотался. Моё объяснение он прервал взмахом руки и сказал, что всё уже понял. Просто невнимательно читал наш сайт, решив, будто изображённые там повозки, запряжённые лошадьми – это просто туристический аттракцион, как во многих европейских городах. Я подтвердил, что, кроме них, у нас из транспорта есть только верховые лошади да велосипеды.

– Настоящий «затерянный мир», – сказал Конрад. – Мне это нравится!

Часть II Конрад Кроули

Совершенно не знаю, с чего начинать.

Вряд ли стоит начинать с самого начала, с детства. Не потому, что я его не помню, помню, конечно, однако к этой истории оно не имеет ни малейшего отношения.

Значит, вероятно, начинать следует с того, почему я во всё это ввязался, в смысле, какого рожна попёрся на какой-то богом забытый остров. Скажем так: от безысходности. Когда перед тобой на полу остывает в мелких конвульсиях не самый симпатичный труп, из бока которого торчит твой нож с отпечатками твоих и только твоих пальцев, и ты понимаешь, что не мог поступить иначе, но это ещё не самое страшное, потому что самое страшное то, что об этом вот-вот узнают друзья этого трупа, совершенно живые, настолько живые, что тебе и девяти жизней не хватит, чтобы всех их перебить – вот тогда всё по-настоящему и начинается. В моём случае – с противной вибрации пейджера на поясе. Мобильных телефонов тогда ещё не было. От неожиданности я чуть не вскрикнул. Остервенело сорвал этот чёрный коробок и взглянул на слеповатый зелёный экран, на котором застыли чёрные квадратные буквы «ПОЗВОНИ МАМЕ».