Хозяйка книжного магазина на краю света

Он много лет работал учителем и собрал огромную коллекцию книг. После того как он купил дом в Брод-Бэй в 1995 году, он два года проработал в магазине Scribes в Данидине, изучил дело, а затем ушел, чтобы открыть собственный магазин. Он подумывал сделать это в центре Данидина, но решил открыть бизнес на дому, поскольку у него был большой подземный гараж.

Прежде всего ему пришлось смастерить огромное количество стеллажей, а уже затем он принялся их наполнять. Сын его соседа, учившийся на факультете компьютерных технологий в политехническом институте Отаго, согласился создать для него веб-сайт, и в 1998 году Брайан уже занимался бизнесом.

Изначально у него было много клиентов, но в наши дни бизнес в основном ведут через интернет. Его база данных насчитывает около 15 000 книг. В последние несколько лет он сосредоточился в большей степени на книгах, опубликованных в Новой Зеландии.

Конечно же я обратилась к Брайану, когда открыла свой первый «Крошечный» магазин и мне нужно было заполнить его полупустые полки. Вскоре из Данидина прибыли коробки с замечательными книгами, и Брайан великодушно позволил мне расплатиться за них по мере продаж.

Если у меня возникают вопросы о книге, будь она хоть самой редкой, у Брайана найдутся ответы. Если одному из моих клиентов захочется купить книгу, которой у меня нет, у Брайана она наверняка будет.

У вас пустуют книжные полки? Пора съездить в Данидин и обыскать подвал Брайана со стеллажами от пола до потолка.

Глава 25 В поисках сына

Законом об усыновлении 1955 года был введен уровень секретности, который фактически предотвращал любые контакты между биологической матерью и ребенком. Нам не позволяли увидеть своего ребенка при рождении и от нас ожидали, что после его рождения мы вернемся к прежней жизни, будто ничего и не произошло. Их ключевой аргумент – мы быстро забудем о ребенке, тем самым избежав боли и горя утраты. Конечно же это не работало, но нас заставили замолчать. Общество не одобряло появления незаконнорожденных детей – усыновление было удобным ответом на социально неловкую и неприемлемую ситуацию.

Биологической матери не запрещали узнавать, кто усыновил ее ребенка, но ей было чрезвычайно трудно получить эту информацию. С другой стороны, приемным родителям сообщали имя и возраст матери и обычно предоставляли о ней некоторые данные. Слушания по заявлению на усыновление проводились за закрытыми дверями, и со временем все судебные протоколы становились секретными. Выдавалось новое свидетельство о рождении, в котором указывались имя ребенка и фамилия приемной семьи, будто он заново родился! Биологическая мать имела право на получение информации без идентификационных данных, но только при наличии запроса с ее стороны.

Закон 1985 года о предоставлении совершеннолетним информации об их усыновлении ознаменовал конец эпохи закрытого усыновления, предоставив усыновленным взрослым и биологическим родителям доступ к прежде секретной информации.

Как и множество других молодых матерей, у которых не было другого выбора, кроме как отдать ребенка на усыновление, я решила во что бы то ни стало найти своего сына. В том же 1985 году ему исполнился 21 год. Поскольку я родила в Веллингтоне и там же подписала документы об усыновлении, интуиция мне подсказывала, что его усыновила местная семья. В качестве своего желания я указала, чтобы его взяли в семью католики, – не знаю, почему мне так сильно этого хотелось, но, видимо, так и было. Итак, пара исходных данных: скорее всего, он жил в Веллингтоне и, вероятно, в семье католиков.

C 1976 года Jigsaw и другие агентства по усыновлению оказывают огромную поддержку тем, кто ищет биологических родителей или усыновленных детей. Они также начали политическую акцию против закрытого усыновления. Я присоединилась к ней, когда моему сыну было восемнадцать. Я регулярно получала небольшой буклет с информацией о матерях, а иногда и об отцах, ищущих ребенка, которого усыновили. Маленькие абзацы с краткими, расплывчатыми подсказками: такой-то или такая-то ищет мальчика, родившегося в такой-то день в такой-то больнице.

Я отправила письменный запрос в Управление социального обеспечения (УСО) в Веллингтоне. Я искала любые данные о своем сыне и сообщила, что собираюсь начать его поиск. В ответ я получила письмо, в котором содержалась информация из дела семьи без идентификационных данных: